Когда правит страсть

С этим трудно было спорить, но он кое-что упустил.

— Но есть и невинные лубинийцы, которых обманывают и вербуют мятежники. Именно за них я волнуюсь. Согласитесь, что никто не должен умереть, если сам мятеж основан на ложных идеалах и постулатах. У короля есть наследница. Мое присутствие положит конец бунту.

— Предлагаете бороться с ложью другой ложью?

— Нет, — вздохнула Алана, — я та, за кого себя выдаю. Дочь Фредерика. Хотелось бы мне, чтобы все было иначе. Я ничего не знала об этом до прошлого месяца. Поверьте, я никогда не стремилась быть принцессой. Выросла в Лондоне, думая, что когда-нибудь выйду за английского лорда, пока... не обнаружила, что очень люблю преподавать, а аристократам очень не нравится, когда жены заняты чем-то столь низким, как... — Она сжала губы, понимая, что от волнения несет всякую чушь. — Это старая история. Пусть я и родилась здесь, но не считаю Лубинию своим домом и не хочу оставаться здесь дольше, чем потребуется, чтобы предотвратить войну.

— Но будь вы принцессой, решения принимали бы за вас другие!

Алана порывисто вскочила.

— Я могу убедить отца...

— Сядьте!

Она не села. И вместо этого посмотрела на дверь, чем рассмешила Кристофа.

— Никуда вы не пойдете, пока я не решу, что с вами делать. Возможно, вам следовало бы понять это и подождать с исповедью, пока не побываете в моей постели. Мужчина куда более дружески настроен к женщине, если...

— Немедленно прекратите! — ахнула она. — Не говорите того, за что придется потом извиняться, когда поймете, что я сказала правду!

— Извиняться за природные инстинкты? — ухмыльнулся он. — Я так не считаю, принцесса передо мной или нет. Но теперь, когда вы достаточно меня позабавили, не скажете, что заставляет вас воображать себя членом королевской семьи? Начнем с вашего имени.

Он не верит ей, но это естественно, ведь она ничего ему не рассказала!

Алана снова уселась и объяснила:

— У меня было доказательство: браслет, но его украли...

— Очень вовремя, — пренебрежительно фыркнул он. — Не находите?

Алана вызывающе вскинула подбородок:

— Я знаю, кто его украл. Один из людей моего отца.

— Когда? — нахмурился он.

— В тот день, когда мы приехали сюда. Мы выбрали...

— Кто это «мы»? — резко бросил он. — С кем вы путешествовали?

Алана внезапно насторожилась. Она недостаточно успокоилась, чтобы разговаривать о Поппи.

— Это не ваше дело.

— Ошибаетесь. Тот, кто подговорил вас на это и привез сюда, замышляет зло против короля, а мой долг его защищать.

— Нет никакого заговора. Нового. А старому уже восемнадцать лет.

Он долго смотрел на нее, а затем кивнул:

— К этому мы еще вернемся. А пока расскажите о браслете.

— Для того чтобы приехать в страну, мы выбрали старую, почти забытую горную дорогу, где нас остановил отряд грубой солдатни, обвинившей в том, что мы мятежники. Мои сундуки обыскали, якобы для того, чтобы найти оружие, после чего браслет исчез вместе со всеми моими драгоценностями. Найдите того наглеца — командира, и он точно скажет вам, кто вор.

Лицо Бекера помрачнело, как туча. Похоже, он разозлился. Чем она так оскорбила его? Назвала одного из подчиненных наглецом?

— Опишите браслет, если считаете его важной уликой, — рявкнул он.

Она поспешно повиновалась и добавила:

— Он был на мне, когда много лет назад меня похитили.

Капитан презрительно бросил:

— Безделушка, специально изготовленная в подтверждение ваших сказок? Безделушка, похожая на настоящую, о которой могли знать многие? Вы действительно потрудились скопировать оригинал или с самого начала намеревались заявить, что он украден?

Уничтоженная его разящими, как шпага, речами, она пробормотала:

— Вы даже не попытаетесь его найти? А ведь отец мог бы его узнать.

— Вам придется быть немного более убедительной, чтобы без помех обвинить королевского стражника в воровстве. Помните: его слово против вашего. Нет?

Он только что отверг доказательство, на которое она рассчитывала. Ей больше не хотелось ничего объяснять, и если бы она не боялась его, прямо сказала бы об этом. Господи, неужели она не могла выбрать худшего объекта для своей исповеди, чем главу дворцовой стражи?!

— Скажите, — неожиданно спросила она, — я похожа на мать?

— Какую именно?

— Первую жену Фредерика, — устало обронила она. — Королеву Эвелину.

— Нет.

Он придал новое значение этому слову. Она в жизни не слышала, чтобы оно произносилось со столь абсолютной категоричностью!

— Действительно не похожа? Или вы просто отрицаете такую возможность?

— Оба монарха светловолосы. Остальные самозванки в отличие от вас тоже были блондинками. Но это не важно. В мире можно найти двойников, не имеющих родственных связей. А теперь...

— Погодите! Вы сказали «остальные самозванки». Значит, их было несколько?

— Совершенно верно. А теперь назовите свое имя. Господи, если она последняя в длинной очереди претенденток, ей ни за что не поверят!

— Вы ожидаете, что меня будут звать как-то иначе, чем Алана Стиндал?

— Не отвечайте вопросом на вопрос, — предупредил он.

— Простите, но меня учили анализировать любую ситуацию и даже предупреждать вопросы оппонента.

— Наконец вы сказали правду. Что вас учили...