Когда пробьет восемь склянок (пер.Исхаков В.Э. редакция 2024 г.)

За последнее десять минут моему мозгу досталось не меньше, чем всему остальному телу, но он, видимо, пострадал сильнее, поскольку я никак не осознавал, за что держусь. Это был руль судна, и если еще оставались сомнения в этом, то достаточно было посмотреть на бледно фосфоресцирующую воду, которая разбегалась от двух медленно вращающихся винтов в полуметре от меня. Я вынырнул прямо под судном. Мне повезло — я мог попасть под один из винтов, который разрубил бы мне голову пополам. Даже и сейчас, если бы в машине дали полный назад, меня затянуло бы в водоворот, после чего я выглядел бы как после мясорубки. Но я прошел уже через такое, что бояться грядущего не было сил. Будем переживать неприятности в порядке их поступления.

Из своего укрытия я мог видеть освещенный прожектором риф — тот самый, о который разбился вертолет. Судно находилось метрах в сорока от него, отрабатывая винтами против приливного течения и ветра. Прожектор обшаривал черную воду вокруг, на палубе никого не было видно, но мне не надо было объяснять, чем они там заняты — они наблюдали и ждали. Я не мог в темноте опознать судно, однако я подумал, что когда-нибудь смогу встретить его еще раз. Я вытащил из ножен на шее нож и сделал глубокую в-образную зарубку на задней кромке руля.

Вдруг послышались голоса. Я слышал голоса четырех человек, и мне не составило труда узнать каждый. Доживи я до мафусаиловых лет, и тогда я не смог бы забыть ни одного из них.

— С твоей стороны ничего, Квинн? — Капитан Имри, организатор охоты на меня на борту "Нантсвилла".

— С этого борта ничего, капитан. — Я почувствовал, как у меня волосы шевелятся на голове. Квинн. Он же Дюрран. Мнимый таможенник. Человек, который почти задушил меня.

— А на твоей стороне, Жак? — снова спросил капитан Имри.

— Ничего, капитан. — Это пулеметчик. — Мы здесь уже восемь минут, и пятнадцать минут с тех пор, как они пошли ко дну. У человека должны быть очень хорошие легкие, чтобы столько пробыть под водой, капитан.

— Ладно, хватит, — сказал Имри. — Сегодня ночью вы заработали премию. Крамер!

— Да, капитан Имри? — Голос такой же гортанный, как у капитана.

— Полный вперед. Вверх по проливу.

Я оттолкнулся и глубоко нырнул. Вода над головой вскипела в турбулентном фосфоресцирующем потоке. На глубине, может быть, около трех метров, я плыл в рифу. Как долго я плыл, не знаю. Конечно, не больше минуты — мои легкие уже никуда не годились, даже в сравнении с тем, что они могли пятнадцать минут назад. Когда меня вынесло на поверхность, я натянул на голову воротник черной непромокаемой куртки.

Не стоило беспокоиться. Я видел только слабо мерцающий след уходящего судна и больше ничего. Прожекторы были погашены. Если капитан Имри считал, что дело сделано, значит оно было сделано. Судно шло в полной темноте без габаритных и навигационных огней.

Я повернулся и медленно поплыл к рифу. Добрался до камней и вцепился в них изо всех сил, что еще оставались в моем измученном теле. Я бы никогда не поверил, что какие-нибудь пятнадцать минут способны так выжать человека. Я оставался у рифа пять минут. Можно было торчать там хоть целый час, но время было не на моей стороне. Я опять соскользнул в воду и поплыл к берегу.

Три раза я пытался и три раза терпел неудачу, пытаясь перебраться через планшир "Файркреста". Метр в высоту, ну может чуть больше. Всего навсего. Пустяк. Это мог бы осилить подросток. Но не Калверт. Калверт был уже старой, старой развалиной. Я позвал Ханслетта, но Ханслетт не выходил. Три раза я звал его, но он так и не вышел. "Файркрест" казался мрачным, покинутым и безжизненным. Куда он, черт побери, делся? Спит? Сошел на берег? Нет, сойти он не мог, он должен был оставаться на борту на случай каких-нибудь вестей от дядюшки Артура. Значит, спит, спит в своей каюте. Я почувствовал прилив гнева. Это было уж слишком, после того, что я испытал, это было слишком. Спит! Я закричал, что было сил, и стал колотить о стальной корпус судна рукояткой люгера. Но он не вышел.

Мне удалось это с четвертой попытки. Было нелегко, но я справился. Несколько секунд я балансировал на животе на краю планшира, держа в руке носовой конец резиновой лодки, затем сумел втащить себя на борт, закрепил конец и отправился искать Ханслетта. У меня было что сказать ему.