Когда распахиваются крылья

Я пожал плечами: так и есть, чего скрывать. Потом побросал пиджак, рубашку и брюки в рюкзак — ну и пусть мнутся, все равно сегодня стирать — и переодел обувь.

— Ну все, я готов. Идём?

Мишка с Серым кивнули, подхватили свои рюкзаки и пошли за мной. В школе, кажется, почти никого не осталось, кроме пары учителей, вяло копошащихся в учительской. Такой пустой главный вестибюль я видел только пару раз. И всякий раз уйти из пустой школы оказывалось сложнее, чем думалось. Мы переглянулись и прибавили шагу. Только бы нас никто не заметил! Я уже потянулся к входной двери, когда за нами раздался голос Ольги Николаевны:

— Перевозчиков! Василий! И вы, Серёжа и Миша! Не уходите так быстро!

— Ольга Николаевна, но у нас уже закончились уроки! — не сдержавшись, отчаянно проговорил я. Что сейчас они придумают? Отмывать столовую перед чьей-нибудь свадьбой в воскресенье?

— Я знаю, Перевозчиков, — твёрдо сказала Ольга Николаевна. — Я тут проверила учебные кабинеты, все они чистые, кроме вашего — доска не вымыта, тряпка сухая, стулья и парты как попало расставлены. Так что идите-ка уберитесь в своём кабинете и цветы полейте!

— Но сегодня же дежурим не мы! — простонал Мишка. — Кто там у нас по субботам?

— Катька и Олеська, — нахмурившись, припомнил Серый.

— Вот! — победоносно воскликнул Мишка, как будто это все решало и доказывало. — Позовите их, пусть они дежурят. Тем более они на физре не были, успели отдохнуть перед тяжёлым физическим трудом, наверно.

— Ты видишь тут Катю и Олесю? — строго проговорила Ольга Николаевна. — Я вот не вижу. А кабинет перед проверкой срочно прибрать надо. Так что марш в кабинет, быстро приберитесь и свободны.

— Но это нечестно! — взвыли мы с Мишкой. — Почему мы должны за них убираться?

— Потому что это не их кабинет, а ваш с ними общий, — взвилась Ольга Николаевна. — Ишь, какие нынче ученики пошли! Их бесплатно учат, а они и прибраться в кабинете не могут! Палец о палец ударить не хотят! Мы в вашем возрасте пол в кабинетах мыли руками без перчаток, а вы стулья расставить без нытья не можете! Будь моя воля, а не эти ваши новомодные педагогические теории, — громко сказала она, — вы бы у меня полы тут мыли, чтобы с детства к тяжёлому труду приучаться. А ну быстро рты прикрыли и пошли убираться в кабинете! И вон Стерхову тоже возьмите, вчетвером быстрее справитесь.

Мы оглянулись: к нам подходила ничего не понимающая Женька, которая, видимо, тоже задержалась в раздевалке.

— Что случилось? — настороженно спросила она.

— Вот у мальчиков и спросишь, — отрезала Ольга Николаевна и выжидательно посмотрела на нас.

Мы помедлили немного и, смирившись с неизбежным, понуро со стонами и скрипом поднялись на второй этаж. Вопреки ожиданиям, наш кабинет был не такой уж и грязный: так, по мелочи, доску чуть-чуть протереть, стулья переставить. Самое долгое — полить цветы, которых там было так много, что и не сосчитать: на подоконниках в два или три ряда, на шкафах и на полках, даже на учительском столе один горшок.

— Что там Гоша про Ольгу Николаевну говорил? — проворчал Серый, осматривая цветы, — Что её в детстве недолюбили? Видать, прилично так недолюбили.

— Да что случилось-то? — Женька все ещё смотрела на нас непонимающим взглядом.

— Не успела ты вовремя смотаться, вот что случилось, — мрачно ответил Мишка. — Как и мы, впрочем. Теперь придётся убираться здесь.

— Ну ладно, — пожала плечами Женька, — надо, наверное, сначала воды натаскать, чтобы цветы полить? Давайте кто-то из вас пойдёт со мной, а то я одна не унесу столько бутылок. Заодно и тряпку намочу.

Мы переглянулись, Серый тут же отвернулся, спрятав полыхнувшее лицо и сделав вид, что заинтересовался чем-то на доске.

— Вон Серый пойдёт, — тут же предложил я. — А мы пока с Мишкой стулья и парты расставим.

Серый бросил на меня взгляд, полный смущения, страха, гнева и благодарности, подхватил пустые полуторалитровые бутылки и направился к двери. За ним, прихватив тряпку, вылетела Женька.

Мы с Мишкой, переглянувшись, начали расставлять стулья.

— В следующий раз, — пропыхтел Мишка, потащив за собой два стула, — как только закончатся уроки, валим не оглядываясь.

— Ага, — ответил я, — и не смотрим по сторонам. Я виноват, извини. В окно засмотрелся.

— Да ничего, — бросил Мишка, — ты, что ли, заставил эту вредную старуху так не вовремя выйти из учительской? Все-таки Гоша был неправ насчёт неё. Так можно про всех сказать — что их в детстве недолюбили. Но ведь они уже не дети. Могли бы долюбить себя сами.

Я только пожал плечами, не зная, что сказать. Не спорить же с Мишкой, приводя в пример Тёмку и Толю.

— Между прочим, кого ты там увидел? В окне? — спросил Мишка.

— Да так, отвлёкся просто, — отмахнулся я.

— Серьёзно? А мне показалось, что ты увидел привидение своей прабабушки. Ну или прадедушки — не знаю, был ли ты знаком с ними — как тушкан какой-нибудь встал на задние лапы.

— Э-э… — протянул я, не зная, что сказать. — Ну ладно… В общем, там Тёмка проходил со своей бандой… Вот я и…

— И что? Он постоянно там ходит — не такая важная птица, чтобы из-за него потом в классе убираться.