Когда рассеется туман

Неожиданный, и оттого пронзительный и острый поцелуй тут же выбил Ханну из колеи и заставил на время забыть все тревоги.

* * *

Сырым декабрьским днем они сидели в рубке. Баркас был пришвартован у моста в Баттерси, там, где над Темзой нависли ивы.

Ханна тихо вздохнула. Она долго тянула время, не решаясь начать болезненный разговор.

— Я не смогу приходить. Две недели. Это все Тедди — к нему приезжают какие-то важные американские гости, и мне придется изображать примерную жену. Показывать им Лондон, развлекать.

— Слышать не могу, как ты вокруг него вьешься.

— Я в жизни не вилась вокруг Тедди! Он бы глазам своим не поверил, если бы я начала!

— Ты понимаешь, о чем я, — буркнул Робби.

Ханна кивнула. Конечно, она понимала.

— Я тоже все это ненавижу. И сделала бы все, что угодно, лишь бы жить с тобой.

— Все?

— Или почти все. — Она поежилась — в рубку порывом ветра занесло холодные капли дождя. — Попробуй договориться с Эммелин на следующую неделю. И сразу дашь мне знать, где и когда увидимся после Нового года.

Робби потянулся, чтобы захлопнуть окно.

— Я хочу расстаться с Эммелин.

— Нет, — сказала Ханна. — Еще не время. Как же мы будем видеться? Как я узнаю, где тебя найти?

— Тебе не придется меня искать, если мы будем жить вместе. Мы никогда не потеряемся.

— Я знаю, знаю, — она взяла его за руку. — Но пока… Как ты можешь даже думать о том, чтобы не приходить больше?

Робби перегнулся через нее — окно застряло и не закрывалось.

— Боюсь, ты была права, — сказал он. — Эммелин ко мне привязалась.

— Оставь его, ты весь вымокнешь.

Наконец, окно подалось и захлопнулось. Робби сел на место, стряхивая капли с волос.

— Слишком привязалась.

— Эммелин всю жизнь такая, — сказала Ханна, взяла из шкафа полотенце и вытерла его мокрое лицо. — Эмоциональная. Почему ты вдруг забеспокоился?

Робби только отмахнулся.

— Почему? — настаивала Ханна.

— Да не о чем говорить. Ты права, все в порядке.

— Я так и думала, — твердо сказала Ханна, сама поверив в свои слова. А не верила бы — сказала бы то же самое. Любовь умеет убеждать, уламывать, настаивать на своем. И с легкостью глушит все тревожные мысли.

Дождь забарабанил по крыше.

— Ты замерз, — забеспокоилась Ханна, накидывая полотенце на плечи Робби. Она встала на колени и вытерла ему мокрые руки. — Смотри, не простудись. — И тут же, не глядя ему в глаза, добавила: — Тедди хочет, чтобы мы переехали в Ривертон.

— Когда?

— В марте. Он хочет все отремонтировать, построить новый летний домик, — бесцветным голосом рассказывала Ханна. — Вжиться в роль деревенского сквайра.

— Почему ты раньше не сказала?

— Не хотелось, — призналась она. — Надеялась, что Тедди передумает. — Ханна порывисто обняла Робби. — Обещай, что продолжишь встречаться с Эммелин. Я ведь не смогу тебя приглашать, а она запросто. Она будет часто приезжать. Привозить друзей на выходные.

Он кивнул, не поднимая глаз.

— Пожалуйста, — просила Ханна. — Ради меня. Мне надо точно знать, что ты приедешь.

— И мы станем прятаться, как классические любовники в загородных домах?

— Да.

— Будем играть в эту пошлую игру? Встречаться по ночам, а днем для всех делать вид, что не знаем друг друга?

— Да, — тихо подтвердила Ханна.

— Это не по-нашему.

— Я знаю.

— Мне этого мало.

— Знаю.

— Ладно, — согласился Робби. — Только ради тебя.

Как-то раз, в начале двадцать четвертого, когда Тедди как обычно уехал по делам, а Дебора гостила у друзей, Ханна и Робби договорились о встрече. Ханна никогда не бывала в той части города, где на этот раз пришвартовался баркас. Пока такси кружило по улочкам восточного Лондона, она с интересом глядела в окно. Смеркалось, видно было мало: серые дома, запряженные лошадьми экипажи с тусклыми фонарями, изредка — краснощекие дети в теплых свитерах, которые играли в шарики и показывали пальцами вслед проезжавшему такси. И вдруг на одной из улиц — брызги разноцветных огней, толпы людей, музыка.

Ханна наклонилась к водителю:

— Что здесь творится?

— Новый год справляют, — с выговором истинного кокни ответил тот. — Надо ж, сколько дураков кругом! Нет бы по домам сидеть — зима на дворе.

Ханна зачарованно разглядывала гуляющих. Над улицей зигзагом, от дома к дому, были натянуты лампочки. Группа музыкантов со скрипками и фисгармонией собрала целую толпу, люди хлопали и смеялись. Среди взрослых шныряли дети, махали флажками, дудели, свистели; мужчины и женщины сгрудились вокруг больших металлических барабанов, жарили каштаны, пили из кружек эль. Таксисту приходилось жать на сигнал и покрикивать на гуляющих.

— Совсем спятили, — проворчал он, повернув, наконец, в тихий темный переулок. — Делать людям нечего.

Ханне показалось, что они уехали из сказки. Когда шофер высадил ее у пристани, она со всех ног бросилась к Робби.

Сперва он наотрез отказался вернуться с ней на праздник, но Ханна так молила, что Робби наконец согласился. Они погуляют совсем немного, объясняла она, ну когда им еще удастся вместе развлечься? Тем более, это совершенно, совершенно безопасно — их тут никто не знает.