Когда растает снег

Сегодня мы с Серёжей снова разговорились, и он рассказал мне о своей студенческой жизни: как ютился с другом в маленькой чердачной комнатёнке старого довоенного общежития, как брал на дом работу и ночами не спал, трудился, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Я живо представляла себе тёмную келейку с одним маленьким чердачным оконцем, куда даже утром с трудом проникал свет. Видела Серёжу, который, низко склонившись над столом, чертил что-то, а подле него – громко декламирующего свои стихи чахоточного Павлика Босого, единственного его товарища, прозванного так за то, что бедняга круглый год ходил в одной и той же шитой-перешитой ветхой одежонке…

Серёжа говорил обо всём так легко, просто, а я не могла слушать его без слёз. Сколько ему, бедному, пришлось пережить! Я отвернулась, чтобы он не заметил моих покрасневших глаз. В этот миг я испытывала к нему сострадание, смешанное с жалостью к его нелёгкой судьбе. Но это чувство жалости, казалось, не унижало Серёженьку, а, напротив, вызывало во мне ещё более сильное чувство, до сих пор не испытанное мной. Я готова была отдать ему всю себя, посвятить ему всю жизнь свою. Что это, человеческая привязанность? Но к бабушке я не чувствовала ничего подобного, хотя и была привязана к ней всей душой. Может, это дружба? Или нечто большее, то, что называют ЛЮБОВЬЮ? Таинственное единение двух душ, таких разных и таких родственных друг другу душ. Две части одного целого. Подумать только, в пустыне мироздания, где-то в далёком звёздном космосе, Бог создал две песчинки, две человеческие жизни, которым суждено встретиться, чтобы объединиться и породить ещё тысячи таких же песчинок-жизней и так до бесконечности. Пока существует мир, будет существовать и ЛЮБОВЬ. «Плодитесь и размножайтесь», – сказал Господь нашим великим праотцам, и с древнейших времён до сегодняшнего дня человек исполняет высшую волю, вступая в брак и создавая семью. Почему же нам, монахиням, нельзя сочетать любовь к Богу и сердцем избранному человеку? Для чего мы приносим свою любовь и своё материнство в жертву Тому, кто настолько велик и самодостаточен, что не нуждается в человеческой любви? Да и где в Библии сказано хоть слово о монашеских обетах и о запрете выходить замуж?

Так рассуждала я сама с собой, слушая бархатный тембр вдруг ставшего дорогим для меня голоса, повесть о тяжёлых годах лишений. Но теперь не о чем беспокоиться – Серёженька здесь и, значит, всё хорошо. Он рядом со мной и я уже никому не дам его в обиду. Да, он больше не будет чувствовать себя одиноким, и я не буду, потому что мы предназначены друг для друга.

Я поделилась с Серёжей своими мыслями, рассказала ему о том, что чувствую. Тогда и он признался мне, что влюбился в меня с первого же взгляда и напросился реставрировать наш храм только чтобы чаще встречаться со мной. Ангел мой, Серёженька, а я, глупая, боялась, что не нравлюсь тебе!

Ты жалеешь, что не можешь вступить со мной в брак потому что я принадлежу Другому? Но мой Жених поймёт и простит меня. Бог никого не удерживает силой. Недаром Он дал каждому из нас свободную волю, право решать, как поступить. Я сделала свой выбор и не стыжусь этого. Раз уж я полюбила, значит, судьба моя такая, а всякая судьба от Бога, значит, Ему это было угодно.

Я согласна быть твоей, Серёженька! И пусть люди осудят меня, я верю, что Бог оправдает.

Среда

В

этот день мы с Серёжей мало разговаривали, чтобы не привлечь к себе внимания и не вызвать ненужных подозрений, а после вечерней трапезы, когда сёстры стали расходиться на молитву, он увёл меня к себе во флигель. Страх, сомнение, терзания совести – всё осталось позади, когда я перешагнула порог его кельи. Рядом с Серёженькой мне нечего было бояться.

… Это было самое прекрасное утро в моей жизни. Обнявшись, мы стояли у раскрытого настежь окна и любовались, как далеко на востоке небо окрашивается всеми цветами радуги, будто кто-то разлил на это огромное полотно всю палитру красок, а над зубастыми макушками елей медленно всходит царственный лик солнца, увенчанный короной из золота.

Мой любимый сказал, что такой рассвет бывает только у нас в деревнях, а в Москве совсем не то. И он стал рассказывать мне об этом большом городе, где люди вечно спешат куда-то, копошатся точно муравьи в своих высоких муравейниках-домах, торопятся жить, и некогда им остановиться в этой суете, чтобы подумать о душе. Может, это и к лучшему? Я вот всю жизнь посвятила Богу, думала, что счастлива, и только после встречи с Серёженькой поняла, что и не жила ещё по-настоящему.