Когда растает снег

Софья Андреевна собирает сына в дорогу. Она достаёт из-под дивана солдатский рюкзак, открывает шкаф и вынимает оттуда его бельё и вещи. Стараясь не шуметь, укладывает всё необходимое в рюкзак. Потом устало опускается на диван среди разбросанной одежды с гимнастёркой сына в руках, бережно сворачивает её, прижимается к ней лицом, плачет.

Комната Германа. Раннее утро 24 июня.

Катя положила голову Герману на грудь, и, обняв его, крепко спит. Герман уже давно проснулся и сейчас лежит, думает о чём-то. Осторожно, чтобы не потревожить Катю, он поднимается с постели и начинает одеваться. Одевшись, подходит к Кате, и, присев около неё на корточки, долгое время смотрит на её лицо. Крупный план – лицо Кати спокойно, веки сомкнуты, чуть подрагивают ресницы, на приоткрытых губах улыбка. Она лежит на боку, подложив руку под голову, волосы её разметались по подушке. Герман наклоняется и хочет поцеловать её в губы, но передумывает и целует в лоб, как ребёнка, затем с любовью проводит ладонью по её щеке.

Герман (шёпотом).

Катюша… Катюшенька моя…

Катя глубоко вздыхает и продолжает спать. Тогда он встаёт и, оглядываясь на неё, выходит из комнаты.

Кухня.

У плиты хлопочет мать. Глаза её красны от слёз.

Герман (входя).

Доброе утро, мамуль. А ты давно встала?

Софья Андреевна (обернувшись к нему).

Я и не ложилась, сынок. Собирала твои вещи.

Герман (подходит к ней, с нежностью).

Мамочка моя! (Заметив её покрасневшие глаза.) Ты что, плакала?

Софья Андреевна (поспешно отворачиваясь).

Ничего, родной мой, это от счастья. Вас, верно, можно поздравить?

Герман.

Нет, мам, расписаться не удалось. Вчера был выходной день.

Софья Андреевна берёт с плиты чайник, наливает из-под крана воду, ставит на огонь.

Софья Андреевна.

Вы, значит, так… до свадьбы…

Герман.

Да, мама! Катя теперь моя жена и она будет жить с тобой, пока я не вернусь. Это ясно?

Софья Андреевна.

Ясно, сыночек.

Герман

(обнимая мать).

Ну, прости мам, я погорячился. Я только хотел спросить, ты не против того, чтобы Катюша жила здесь?

Софья Андреевна.

Ты ведь знаешь, что я только рада буду.

Герман.

Значит, решено. (Помолчав.) Через час меня уже здесь не будет. К шести я должен быть на вокзале вместе со всеми.

Софья Андреевна достаёт из посудного шкафа и ставит на стол чашки, блюдца. Руки её дрожат.

Софья Андреевна (стараясь придать своему голосу твёрдость).

Я всё поняла, сынок. (Тихо садится.)

Герман (садясь рядом с ней).

И насчёт Кати. Ты береги её, мамуль. Смотри, чтоб Верка реже приходила сюда. Теперь ведь у тебя есть новая помощница.

Софья Андреевна.

Да как же я девочке скажу…

Герман.

Ради меня.

Софья Андреевна.

Ладно уж, постараюсь.

Герман (целуя её).

Спасибо тебе. Ты самая лучшая мама на свете!

Софья Андреевна.

А где Катерина?

Герман.

Спит (Улыбается.) Знаешь, мама, я не захотел будить её.

Софья Андреевна.

Так ты не сказал ей?

Герман.

Послушай, мам…

Софья Андреевна.

Нет, постой. Катерина ещё ничего не знает?

Герман.

Я хотел сообщить ей это и не мог, духу не хватило.

Софья Андреевна.

Не можешь ты, скажу я. (Решительно встаёт, направляется в комнату.)

Герман.

Не надо, не ходи!

Софья Андреевна (останавливаясь).

Это почему? Раз Катерина твоя жена, она имеет право знать.

Герман (подходит к матери, отводит её в сторону).

И так тяжело на душе, а если ещё Катюша слёзы лить будет… Ты скажешь ей обо всём, когда я уйду, хорошо?

Софья Андреевна.

Твоё дело, сынок.

Герман.

И ещё, мам, прошу тебя, давай простимся дома, чтобы меня уже ничто не держало.