Когда шатается трон

Бегает начальство как ошпаренное. Ворота открыли. В ворота легковушка въехала, за ней грузовик с солдатами. Что-то будет…

Машина лихо развернулась на плацу, из нее водила выскочил, дверцу открыл, вышел человек весь при погонах и орденах – полный адмирал.

– Это кто?

– Хрен в пальто с погонами контр-адмирала.

– Ни хрена себе! За каким мы ему сдались?

– На корабли вместо балласта. Погрузят и утопят.

Адмирал ноги расставил, гаркнул так, что уши заложило, словно стоит на мостике в шторм:

– Я представитель командующего Северным флотом Головко Арсения Григорьевича. Буду краток: немец напирает, у меня каждый штык на счету, а вы тут хари на нарах мнёте. Или вы надеетесь здесь в тепле и уюте войну пересидеть?

Молчат зэки.

– Значит, так. Своей властью я мобилизую ваш преступный элемент для ведения боевых действий. Нехрен тут бока отлёживать, когда другие смерть за вас принимают. Дело это добровольное, но кто откажется, того я допеку – слово адмирала. Кто хочет Родине послужить?..

– Оружие дашь, начальник, или с голыми руками на пулемёты погонишь?! – крикнул кто-то из строя.

– Каждый получит по винтовке и двадцать патронов к ней. Остальное у врага добудете.

Это как же так – зэкам оружие доверить? Это где такое видано?

– Кто назад побежит или к немцам подастся – того на месте в расход. Кто не дрогнет, кто победит, обещаю с нар вытащить и бойцами в армию определить. Всё ясно?

– Как же так, – забегал, засуетился начлаг. – Такого приказа сверху отпущено не было. У меня отчётность, я за каждого заключённого…

– Н…ть мне на твои отчёты! – гаркнул адмирал. – Нынче война, враг у ворот, а у тебя полторы тысячи бойцов груши в тундре околачивает! Считай, полк! Развёл тут малину-ягоду!..

– Я буду вынужден доложить в Москву.

– Валяй. Только не теперь, позже. Теперь я тебя, данной мне властью и в связи с чрезвычайными обстоятельствами, мобилизую. Растрясёшь жирок на передовой, а то ишь пузо наел, за неделю не объедешь.

– Я буду жаловаться.

– Жалуйся, если в первом бою не ляжешь. Нам товарищ Сталин дал чрезвычайные полномочия для удержания фронта, чтобы любой ценой. Или тебе приказа Сталина мало, или ты, душонка гнилая, немцев в гости ждёшь, чтобы полторы тыщи душ им сдать?

Побледнел начлаг, губами затряс:

– Я нет… Никак нет!

Загудели зэки, понравились им такие речи.

– Тогда собирай своих дармоедов, грузи оружие и провиант, и шагом марш к фронту. Встанешь позади своих зэков, кто побежит – стреляй на поражение. Такой мой приказ. – И уже, к строю повернувшись, добавил: – Всем всё ясно? Тут или пан или пропал! Кто готов кровью искупить – шаг вперёд!

Стоят зэки, с ноги на ногу переминаются. Здесь, конечно, голодно и тоскливо, но пули не свистят. А там, на фронте, будешь ли жив или через час откинешься – неизвестно.

– Даю минуту на размышление, – поднял адмирал руку с часами. – Для большего понимания: во вновь сформированных подразделениях паёк усиленный, флотский, плюс сто граммов спирта на брата в сутки. Если прорвётесь, позиции немцев захватите, три часа к вам никто не сунется, обещаю. Что найдёте – тащи себе.

Зэки одобрительно загудели. У немцев много чего интересного сыскать можно – Европа!

– А шмонать после не будешь, начальник?

– Нет, слово офицера. Что на штык взяли, то ваше! Время!..

Первым Пётр Семёнович шагнул, а уж за ним другие потянулись. Один хрен, где помирать, хоть там, хоть здесь. Только там в одежонке приличной, с брюхом полным, почти на свободе, а здесь…

– Фамилия?

– Заключённый Крашенинников.

– Звать как? Ты не зэк теперь – боец!

– Пётр Семёнович.

– Назначаю тебя, Пётр Семёнович, смотрящим за этой братией. До первого боя. Дальше разберёмся. За личный состав отвечаешь головой. Вместе с этими, – кивнул в сторону вохровцев. – Людишек за просто так не изводить и не обижать, они теперь солдаты, а не зэки. Считай, ты теперь здесь мои глаза и уши. Первым вышел – тебе и карты в руки. Ну и я тебе пару человек дам для пригляда, чтобы ты не забаловал. Ясно?

– Я, конечно… Но ведь я не военный…

– Ясно?! – гаркнул адмирал, так что головы закачались. – Отвечать, как положено!

– Так точно!

– Всё! На сборы четыре часа. Кадровые военные есть?

Из строя выдвинулись несколько человек.

– Кто такие?

– Полковник. На Халхин-Голе батальоном командовал.

– Ты?

– Майор, танкист. В Финскую воевал и еще в Испании.

– Ты?

– Майор. Штабист. Академию окончил.

– Вот и добре. Поможете Петру Семёновичу. И дисциплинку подтянете, а то смотреть на ваших бойцов больно… До передовой дойдёте – пять дней на боевую подготовку, гонять бойцов до седьмого пота! Майор, ко мне.

Подбежал, путаясь в полах полушубка, начлаг.

– Обеспечь колонну на марше усиленным питанием и тёплой одеждой тех, у кого рванина.

– Но у меня запасов верхней одежды нет.

– С себя сними. С вертухаев своих. Найди и доложи. Отобранные вещи передашь под расписку Крашенинникову, а он распределит дальше.

– Ему? – выпучил глаза и аж затрясся начлаг. – Он же зэк.