Когда шатается трон

– Можете считать, что так. Только еще хуже. Кто режим нарушит, закурит или чечётку отобьёт, и через это хата спалится, того – в расход. Вот так! Связь держим по телефону, звонок в аппарате отключён, просто будет лампочка зажигаться. Разговаривать в дальней комнате, накрывшись одеялами. Вопросы?.. Через две недели смена, тогда отоспитесь и отожрётесь.

Смотрят бойцы, глаз от улицы не отрывая. Трудная эта работа, когда ни отвлечься, ни словом переброситься, ни взгляд отвести нельзя. Вот идёт фигуристая женщина, колышется как морской прибой на сочинском пляже. Глаз не оторвать! Эх, какая баба, такую зэки в бараках только во сне видели! И смотрит боец, и улыбается во весь рот, и слюну на воротник пускает, сам того не замечая.

А позади женщины мужик идёт, неприметный, в плаще и шляпе. И ничего у него не колышется, не перекатывается, и взор он не приковывает – не интересен тот мужик. Но… вроде бы проходил он здесь прежде… точно, третьего дня. Вот и запись в тетрадке имеется и время проставлено. А время – то же самое! Может, это случайность, а может, и нет…

Смотрят бойцы до рези в глазах, до слёз, ползущих по щекам, мелькают лица, пухнут тетрадки. И на хрена всё это? Кто бы им сказал…

* * *

– Есть наблюдение.

– Уверен? – Пётр Семёнович пристально посмотрел в глаза Абверу. – Мне туда, – кивнул он на потолок, – докладывать. Ошибусь – костей не соберу.

– Точно, без ошибки! Четыре машины. Восемь – девять раз за день меняются: одна уезжает, другая приезжает. Стоят в разных местах, но с тех мест виден особняк. Номерные знаки разные. Полчаса-час стоят, не больше. Из машин никто не выходит, ничего в них не грузят. К одной участковый подходил, о чём-то с водителем поговорил, козырнул и прочь пошёл, чуть не побежал. Есть слежка…

– Не ошибаешься? – Берия насупился, пенсне снял, переносицу потёр. – Кому за мной следить? Я же любого в порошок…

– Не знаю. Вот номерные знаки. И фотоплёнка. На ней машины видны хорошо.

– Что об этом думаешь?

– Думаю, кто-то из близкого окружения.

– Зачем им за мной следить, если я с ними каждый день встречаюсь?

– Возможно, отслеживают график ваших приездов-отъездов или считают по головам охрану.

– Ну посчитают, что с того? Это не секрет, моя охрана на гособеспечении, достаточно их дела запросить, там они все фас и в профиль. И про мои передвижения всякий знает. Не понимаю…

Пётр Семёнович пожал плечами.

– Считаешь, они что-то замышляют? Фактики на меня собирают? С кем прихожу, кого привожу?

– Не исключено. Или что похуже.

– Нет, не верю… Все портфели разобраны, всё устаканилось, каждый, что хотел, получил и даже больше. Не станут они рисковать, всё на кон поставив. Кремль уютнее Магадана. Да и кому? Они собственной тени боятся. Нет…

– Всегда хочется большего.

– Кто им даст? Не проглотят они такой кусок, подавятся! Но в любом случае я прикажу узнать, кому принадлежат эти номера.

– Боюсь, что никому. Они каждый раз новые. Думаю, это просто железки, которые на один день. Их печатают, потом выбрасывают и новые вешают.

Берия задумался, забарабанил пальцами по столу.

– Сделаем так. Я теперь в ГДР срочно улетаю, буза там, немчики опять голову подняли, а местные товарищи не справляются. Наведу порядок, вернусь, проведём более тщательное расследование. Подготовь свои по этому поводу соображения. Может, ты и прав, может, закружилась у кого-то голова. Раньше все под Сталиным ходили – пикнуть боялись, а теперь… Ладно, разберёмся. Думаю, ты ошибаешься, но если нет… Тогда головы полетят из-под самых кремлёвских шпилей, тогда дружба побоку, табачок врозь!..

* * *

– Ну что, Георгий Константинович? Пора решаться, завтра опоздать можно, мне кажется, информация уже просочилась… Теперь он уезжает на несколько дней в Германию, и ты… Мы можем спокойно всё подготовить. Есть у тебя надёжные части под Москвой? – спросил Хрущёв.

– Найдутся. На Берию у всех зуб имеется. Но на активные действия они могут не пойти, – ответил Жуков.

– А ты им всего не говори. Нам стрельба из башенных орудий в центре города ни к чему. Нам достаточно танковые колонны пригнать и траками на бульварах полязгать. Этого, я думаю, будет довольно, чтобы остудить горячие головы. Против армии никто не пойдёт. В крайнем случае пальнёшь пару раз по Кремлю. А мы под шумок твоих «коробочек» его своими силами повяжем.

– У него охрана.

– Охрана за дверями останется. Никто своих держиморд в зал заседаний не тащит, а вы – генералы, вас никто не остановит. Зашли, навалились разом, связали и увезли в надёжное место, пока его люди не очухались.

– Если он сопротивляться станет, шум поднимет, а охрана за дверью?

– Пристрелите на месте. Может, и к лучшему. С трупом возни меньше, а итог один. Когда его нет, кого охрана защищать станет?

Жуков испытующе посмотрел на Хрущёва. Хорош заговорщик, глаза блестят возбуждённо, а нижняя губа трясётся. Спросил прямо:

– Страшно, Никита Сергеевич?