Когда шатается трон

Дрогнул командир, смерти, может быть по горячке, и не испугался бы, а вот так… Жизни лишиться можно, на то их натаскивают, но лишиться жизни половой?! А как же жена?.. И жена капитана?.. И еще одна… буфетчица? В дальних гарнизонах без этого инструмента делать нечего… Даже на крыльцо не выйти…

– Что надо?

– Я уже сказал: грузить пленных в машины. И своих тоже. Всех!

Кивнул.

– Тогда давай к окну. И не блей, громче ори, как нам орал.

– Пушкарёв!

– Я!

Крутит башкой Пушкарёв на крик командира. Где он? Ага, вон, в окно высунулся, рукой машет.

– Грузи пленных в машины, и коридор из бойцов выстрой, чтобы никто не сбежал. В остальные – личный состав. Всех! Мы уезжаем! Бэтээры – вперёд, пусть дорогу проверят.

– Обшмонать бы их надо, мы не успели.

– После. Три минуты тебе на сборы. – Обернулся.

– Молодец. Посиди пока тут, может, еще пригодишься.

Сунули в рот кляп и еще пристукнули для верности.

– Разобрать оружие, занять проёмы!

Солдаты возле машин забегали, выстраиваясь в две шеренги. Другие в грузовики полезли. Умеют военные быстро приказы исполнять, особенно если в столовой каша стынет.

– Плотнее вставайте, чтобы мышь не проскочила. Кто будет тормозить – лупи прикладами не жалея.

Два бэтээра, дымя выхлопом, выкатились на дорогу.

– А ну пошли!

Бойцы уныло побрели по живому коридору, ощетинившемуся стволами.

– Шустрей шагай! – Удар прикладом между лопаток такой, что кости затрещали.

– Полегче!

– Ничего, не рассыплешься.

Втянулась колонна в «коридор» по всей длине.

– В машину по одному!..

Но никто никуда не полез – сверкнули в темноте ножи и заточки. Каждый своего, против которого стоял, конвойного зарезал. Взмах – и заточка, между рёбер проскользнув, перечёркивает пополам сердце, а у кого-то между глаз ручка торчит… Один готов, теперь следующий… Уже гвозди в ход пошли. Три прыжка к кучке солдат, и уже из чьего-то виска только шляпка торчит. Вбит гвоздь в голову, как в полено.

– Тревога!..

Но перехватывают зэки автоматы, рвут из рук умирающих солдат.

– Справа!..

Бросок финки и какой-то лейтенант, роняя из рук пистолет, хватается за горло, пуская кровавые пузыри. Рядом Кавторанг солдат кулаками как кувалдой молотит, ломая носы, вышибая глаза. Орёт на кураже, как в рукопашке с немцами.

– Полундра, братва-а! За Родину!..

Короткая очередь. Кто-то из зэков, сломавшись пополам, ткнулся лбом в землю. Но стрелка тут же достали, исполосовав финками.

– Бэтээр!

Ожил бронетранспортёр, закрутил башней, сейчас довершит полукруг и лупанёт по толпе из крупнокалиберного пулемёта, сметая всех как мусор, и правых, и неправых. Но открыты люки бронированной машины, потому что никто не ожидал…

– Гранату!

Две лимонки, прыгнув как мячики, свалились внутрь. Секунда… две… Взрыв! Замер бэтээр.

А свалка идёт, вернее, бойня. Режут растерявшихся, впавших в ступор солдат, вколачивают в них финки, заточки и гвозди.

– Командиров выбивай! – орёт, перекрывая все крики и стоны, Кавторанг.

Выбить командиров – первейшее дело, без них солдаты – стадо. Режь их, как овец.

Урки очухались, потянув ноздрями запах крови.

– Ах, суки! У-у!.. Режь ментов! – дико заверещал кто-то из них, входя в раж.

Хотя не менты тут – армия. Выдернули из трупов скользкие от крови заточки, ощерились, бросились солдат кромсать. Умеют это урки. И любят, когда ответки ждать не приходится – подранков выбирают и тех, кто послабее.

Из окон «шарашки» разом застучали пулемёты и автоматы. Короткими очередями, потому что прицельно, чтобы своих не зацепить. Выцеливали тех, кто за кругом драки, кто самый опасный.

Десяток солдат, побросав оружие, подняли руки. К ним метнулись урки.

– Отставить! – гаркнул Кавторанг.

Но урки не услышали или не захотели услышать, налетели, порезали солдат, никого не пощадили. Кому-то голову начисто отпилили, подняв в вытянутой руке. И это, возможно, переломило ситуацию. Выжившие военные, бросая оружие, побежали к ближайшим кустам. Преследовать их никто не стал.

Прошло несколько минут. Может, три, может, пять – кто считал?

– Поджигай машины!

– Зачем?

– Чтобы след оборвать! Грузи внутрь, поближе к бакам, наших. Трупы грузи и… тяжёлых.

– Но они же… они еще живые, нельзя их в огонь!

– Значит, помоги! У нас санбата нет и тащить с собой их мы не можем. Мы их потащим, а они нас – в могилу. Тут скоро военных нагонят, все дырки ими заткнут, и если мы не успеем оторваться… В машину, чтобы никаких следов, ни лиц, не пальчиков!

В кузов заволокли трупы. Уже… только трупы. Подогнали, поставили в кучу грузовики, перегораживая дорогу, прошлись короткими очередями по бакам, чиркнули спичкой…

– Уходим, сейчас баки рванут!

– В колонну!..

И бегом, бегом…

К горящим машинам подкатили бэтээры, крутнули башнями, замолотили из пулемётов наугад в сторону леса. Но поздно, поздно. Всё поздно!.. Вырезаны, расстреляны батальоны почти вчистую.

– Шире шаг!

Бегут бойцы одной длинной цепью, обходят населёнки и дороги, ныряют в чащобы и болота, выбирая для пути русла ручьёв и речушки, чтобы след сбить.

– Привал! Пять минут на оправку. А вы… – поворот к уркам. – Если отставать будете, то здесь ляжете.