Когда смерть становится жизнью. Будни врача-трансплантолога

Дэвид движением показал мне, что я должен остановиться.

– Хорошо, сделаем паузу, – сказал он. – Напомните нам, почему донора облучали? Какова ваша гипотеза?

– Итак, небольшая предыстория. Как вы все знаете, неподходящие по классу почечные трансплантаты, но соотнесенные со вторым классом, становятся толерантными после короткого курса такролимуса в высокой дозировке, однако к сердцу это не относится. Я пытаюсь доказать, что почки…

– Стоп, – сказал Дэвид. – Вы не доказываете, а проверяете. Вы формулируете гипотезу, а затем проверяете ее с помощью экспериментов, собирая информацию.

– Верно, простите. Я пытаюсь проверить, что в почках есть чувствительные к облучению клетки, которые перемещаются в тимус[64] и делают сердце толерантным.

Все, выкрутился.

Затем заговорил ведущий хирург по трансплантации костного мозга.

– Что вы можете рассказать про облучение при трансплантации почки у мужчин? Применялась ли оно ранее? Использовалось ли для достижения толерантности?

Я был вполне уверен, что облучение применялось ранее, хотя бы для устранения отторжения.

– Я знаю, что оно использовалось, – ответил я, – но мне нужно еще почитать об этом.

– Да, хорошая идея.

Обсудив всех пациентов, мы прошли по коридору и приступили к обходу больных. Мы начали с пациентов, которые только что перенесли трансплантацию сердца, почек, тимуса или селезенки, прослушивали их сердцебиение или изучали отхождение мочи. Все это напоминало бесконечные обходы, которые я совершал последние два года в качестве младшего резидента, но с двумя отличиями: во-первых, рядом присутствовало множество старших коллег, что было необычно, во-вторых, все наши пациенты были четвероногими. Это были свиньи, а койками им служили клетки. Мы могли прощупать их сердцебиение, поскольку провели гетеротопные трансплантации сердца, то есть пересадили вспомогательные сердца в брюшную полость, чтобы следить за реакцией отторжения. Собственные сердца свиней при этом не удалялись. Пересаженное сердце можно было почувствовать, просто положив руку на живот реципиента.

Те три года в Бостоне открыли мне глаза на мир, о существовании которого я даже не догадывался. В лаборатории мы изучали стратегии, которые должны были обмануть иммунную систему и заставить ее принять трансплантат без иммуносупрессии. В этом и заключалась толерантность, концепт которой описал в 1953 году сэр Питер Медавар. У толерантного реципиента нормальная иммунная реакция не только на трансплантат, но и на другие раздражители. В лаборатории мы добились успеха во многих различных стратегиях, включая пересадку клеток костного мозга одновременно с пересадкой органов или пересадку тимуса донора вместе с другим органом. Второй вариант позволял тимусу донора перепрограммировать Т-лимфоциты реципиента, не давая им атаковать пересаженный орган.

Франклин, Огайо. Ночь, 1958 год

История трансплантации между неидентичными донором и реципиентом началась в середине ночи в сельском Огайо, когда хирург удалил воспаленный участок ткани, полагая, что это аппендикс. На самом деле это была почка. Глэдис, 31-летняя мать двоих сыновей, была женой молодого кровельщика. Муж привез ее в отделение экстренной помощи, когда у той начались острые боли в животе. Во время осмотра хирург был поражен ее чувствительностью: у пациентки определенно шло воспаление, сильно напоминавшее аппендицит.

Сегодня Глэдис направили бы на компьютерную томографию и назначили лечение в виде антибиотиков и внутривенных вливаний. Возможно, от этого ей стало бы лучше. Однако шел 1958 год, и до появления компьютерной томографии оставалось еще почти двадцать лет. Без томографии хирург не мог узнать, что Глэдис родилась с одной почкой, а теперь осталась без почек. Через несколько дней она должна была умереть. Однако хирург слышал новость об успешной пересадке почки в Бостоне. Братья Глэдис убедили своего начальника в Armco Steel Corporation («Армко стил корпорейшн») доставить ее туда на корпоративном самолете, и в итоге Глэдис оказалась в больнице Питера Брента Бригама под наблюдением Джо Мюррея.

В 1958 году не существовало никаких иммуносупрессивных препаратов, кроме стероидов, но один способ повлиять на иммунную систему все же нашелся – облучение.