Когда смерть становится жизнью. Будни врача-трансплантолога

Все усилия Гиббона, Черчилля и других людей, задействованных в той операции, оказались тщетными, но в голове Гиббона зародилась идея, которая через много лет спасла больше людей, чем можно было даже представить. «Той долгой ночью, пока я наблюдал, как пациентке становится хуже, ее кровь темнеет, вены раздуваются, мне в голову пришла идея: если бы мы могли взять немного крови из увеличенных вен пациентки, обогатить эту кровь кислородом и очистить от углекислого газа, а затем непрерывно вводить покрасневшую кровь в артерии, то мы, возможно, спасли бы больную. Мы бы обошли эмбол и взяли на себя часть работы ее сердца и печени».

Все больше погружаясь в размышления, Гиббон решил, что раз уж он намеревался попробовать обойти легкие и насытить кислородом кровь, то можно попытаться взять на себя и работу сердца. Он понял, что сложнее создать не насос, заменяющий сердце, а оксигенатор для крови.

Во время своего пребывания в лаборатории Массачусетской больницы общего профиля Гиббон успел обзавестись женой. Старшая медсестра Черчилля Майли целый год помогала Гиббону, и они влюбились друг в друга. Пара на три года вернулась в Филадельфию, где Гиббон начал собственную хирургическую практику и где у них родился ребенок. По какой-то причине он не мог выбросить из головы идею об аппарате «сердце-легкие». Он пытался усердно заниматься исследованиями, но у него просто не оставалось времени на осуществление своей задумки. Он спросил у своего прежнего начальника Черчилля, можно ли им с Майли вернуться в Массачусетскую больницу общего профиля на год и начать работу над проектом. Черчилль согласился, хотя и считал его идею безумной.

В 1934 году Гиббон на год вернулся в Массачусетс. Он получал деньги только от Гарварда и Массачусетской больницы, и с финансами дело обстояло туго. Гиббон купил воздушный насос за два доллара в магазине подержанных товаров. Он пытался собрать свой аппарат из дешевых частей, которые мог найти в свободном доступе. Он решил тестировать свое изобретение на кошках из-за их небольшого размера и доступности. «Помню, как ночами я бродил по Бикон-Хилл с тунцом в качестве приманки и ловил в мешок всех уличных кошек Бостона. Их было такое огромное количество, что общество по предотвращению жестокого обращения с животными убивало по 30 тысяч в год!» Он спрашивал совета у многих профессоров из ближайших институтов, включая специалистов Массачусетского технологического института. Гиббоны приходили в лабораторию рано утром и работали до позднего вечера, совершенствуя свое изобретение. Они планировали забирать венозную кровь из канюли, введенной во внутреннюю яремную вену, и вливать ее в верхнюю полую вену кошки. Верхняя полая вена – одна из крупнейших вен, которые возвращают лишенную кислорода кровь к сердцу, откуда она затем проходит через легкие, насыщается кислородом и распространяется по телу. Гиббоны пропускали кровь через насосную систему, где она очищалась от углекислого газа и обогащалась кислородом. Затем кровь поступала в катетер, установленный в бедренную артерию на лапе кошки, и поступала в аорту, откуда распространялась по органам и снабжала их кислородом, необходимым для жизни. К концу года, проведенного в Массачусетской больнице общего профиля, Гиббоны создали аппарат искусственного кровообращения, позволяющий кошкам выжить. Гиббон вспоминал:

«Я никогда не забуду день, когда мы полностью остановили ток крови по легочной артерии с помощью зажима, а кровь при этом циркулировала вне тела, и никаких изменений в кровяном давлении животного не произошло! Мы с женой обнялись и стали танцевать прямо в лаборатории… Хотя я испытываю чувство глубокого удовлетворения, зная, что сегодня операции на открытом сердце проводятся ежедневно по всему миру, ничто в моей жизни не приносило мне столько радости, как тот танец 32 года назад в лаборатории старой Массачусетской больницы общего профиля».