Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin

Несмотря на то что они находились на пике их коммерческого могущества (как и Physical Graffiti

, пять предыдущих альбомов Zeppelin той весной вернулись в американские чарты), за кулисами уже начали разворачиваться еще более серьезные драмы. По словам Коула, американский тур 1975 года был первым, когда героин стал «ходить свободно». Хотя группа никогда не желала обсуждать этот вопрос открыто, Пейдж, Бонэм, Коул и другие члены их организации на следующие пять лет в той или иной мере станут жертвами наркотической зависимости. «То были жизнелюбивые времена, понимаете? — сказал Пейдж. — Мы хотели ходить по этой грани, это питало музыку». Как он сказал в другом интервью 2003 года: «Не могу говорить за [остальных участников группы], но для меня наркотики были неотъемлемой частью всего этого, с самого начала и до конца».

Может быть, и так, но Коул жаловался, что на наркотиках Педж стал даже более загадочным и замкнутым, в то время как Бонзо, «и так непредсказуемый, стал более непостоянным». Конечно, вряд ли сейчас можно назвать хоть одну из ведущих рок-групп семидесятых, которая бы не рассматривала наркотики как важнейшую часть всей истории. Более того, история героина в музыке уходит значительно дальше, к джазовым гигантам пятидесятых, несомненно, околдованным его таинственным очарованием. В случае Zeppelin, однако, кокаин и героин стали отражать их высокомерие, превратившись в символ их впечатляющего падения в течение последующих пяти лет.

Даже Грант, презиравший наркоманов, тоже пристрастился к кокаину и не очень-то старался это скрыть, целыми днями отсиживаясь в Horselunges, его особняке в Сассексе, когда группа возвращалась из туров, и проводя все большее количество времени, закрывшись в своем номере, когда они гастролировали. Группа, может, и не заметила каких-либо существенных изменений, произошедших с их менеджером, но те работники, кто трудился бок о бок с ним, теперь стали замечать серьезные изъяны в казавшейся прежде неприступной манере поведения Гранта. Годы спустя я болтал с Ричардом Коулом, — который по иронии судьбы тогда ухаживал за больным Доном Арденом, прежним наставником Гранта, — и он сказал мне, что в основном помнит, как Грант, его учитель и начальник, в тот период сидел у себя дома в Horseludges, как герой Аля Пачино в «Лице со шрамом», на кофейном столике перед ним возвышалась гора кокаина, и он ложкой засовывал его себе в нос, оплакивая то, что, как выразился Коул, «больше было некуда идти. Они достигли вершины горы. Теперь оставался единственный путь — вниз...»

Майкл Френсис, позже работавший с Bon Jovi, впоследствии вспоминал странные обстоятельства его первой встречи с Грантом, когда он поступил на работу телохранителем группы в Swan Song. Он рассказал писателю Филу Сатклиффу, как его привезли на «Даймлере» Гранта из Лондона в Сассекс и ему пришлось ждать несколько часов. «Потом Норман [шофер] объяснил, что Питер не сможет встретиться со мной сегодня и мне придется переночевать в его доме». Он сделал так, как ему сказали, предположив, что Грант просто «уехал по делам». Так он и думал, пока позже тем же вечером «повар не сказал, что он отнесет ужин прямо в комнату к Питеру, и я понял, что все это время он был дома. Когда Питер встретился со мной за завтраком, он никак не объяснился. Впоследствии я узнал, что в то время он часто днями сидел в одиночестве в своих покоях наверху, нюхая кокаин».

По словам Алана Кэллана, однако, не только наркотики губили Джи. Его десятилетний брак тогда тоже трещал по швам. И более того, когда жена Глория окончательно покинула его, она сделала это под ручку с управляющим фермой в Horseludges. «Если бы я спросил Питера об ошибках, которые он совершил, — впоследствии рассказал Кэллан Филу Сатклиффу, — он бы сказал: „Их было полно. Все мы делаем ошибки. Но все и выигрываем иногда“. Но если бы я спросил его о провалах, я уверен, что он бы назвал только один: его брак. Он был человеком, который верил, что брак — это на всю жизнь. Думаю, развод и его последствия оказали на него огромное влияние».