Когда-то они не станут старше

– А куда едете?

– Далеко. За горизонт.

– Мгм. А тебе сколько лет?

– 14. А тебе?

– 40

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем 40?

– Ты о чем?… Не понял.

– Бывает.

– Там с коробкой…Плавней переключайся.

– Я понял.

– Я нет, парень…Но меня это не касается.

– Правильно….Тебе же 40.

Самый старший мальчик протянул ключи толстой Полли. Она стояла на пороге.

– Это все. – сказал он. – Мы поехали.

Полли молча взяла ключи. Ее лицо – недвижимая маска древнего инки. Что скрывалось под ней, не знала сама Полли. Мальчик вытащил из кармана, не глядя, пачку местных канареечных денег.

– Как договаривались. – сказал он водителю.

Автобус мягко отделился от разбитого тротуара. Осторожно стал пробираться по ямам и колдобинам улицы Хорошего Настроения. Молчала Полли. Молчал водитель. Ожила на мгновение ребристая собака на помойной куче. Произвела никому не нужный жалкий скулеж.

Глава 25

К цели Средний всегда ходил самым коротким путём. Раз все решилось, то и прятаться незачем. Он вышел на балкон, оперся на широкий и горячий парапет. Внизу и справа, с той стороны, куда выходили высокие окна, на площади короткими рывками, ворочался Т-72. Освобождал место для военного автобуса, похожего на захворавшего броненосца. Автобус подогнали к выходу. Совсем вплотную к зеркальным дверям. Поставили у правого гранитного мужика с греческим носом и метросексуальной бородой. Средний вернулся в зал.

– Ходжи видел? – спросил Большой.

–Автобус видел.

– А Ходжи?

– Нет.– помотал головой Средний. –Я его вообще никогда не видел..

Большой молча прошел мимо Среднего и вышел на балкон. Ходжи сидел в автобусе. Лохматый, исхудалый, но сидел прямо и смотрел перед собой. Автобус оцепили солдаты. С другой стороны, у четырехэтажного здания собрались люди. Военные с тяжелыми от веселых и ярких медалек мундирах. Штатские в хороших европейских костюмах. Женщины в бриллиантах и золоте. Они не спасли этих женщин, как впрочем, и любых других от горя и слез. Впереди, широко расставив ноги и заложив за спину руки, стоял дуче на минималках. Президент Мбала. Было несколько операторов с камерами и красивая девушка. Она вилась вокруг длинного с лохматым набалдашником микрофона. Первый Национальный вел прямую трансляцию. Мбала увидел Большого и приветственно махнул рукой. Большой помахал в ответ и вернулся назад в Конгресс-Холл. Там действовали, согласно плану. Детей, у кого не было, одели в плащи и широкополые шляпы жевунов. Разомкнули кольцо стальной цепи. Азалию Безымянная освободила от цепи и приковала к себе наручниками. Вместо девочки поставили Мизинца. За цепь он схватился рукой.

– Когда-нибудь была в Лусанде? –спросил Большой Азалию.

– Нет.

– Хорошо. Посмотришь, откуда в твоем кошельке появляются деньги.

– Вы меня убьете?

– Что ты! Мы только хотим, чтобы твой отец не убил нас.

Безымянная толкнула Отиса в спину.

– Дай мне свою руку, предатель.

Отис не откликнулся. Он сидел на полу. Недвижимый и безучастный. Куба сняла с него пиджак. Взяла левую вялую и толстую руку. Расстегнула манжету.

– Это браун-браун. – Куба расстегнула кожаное портмоне и достала шприц, наполненной коричневой жидкостью.

– Ты должен помнить его вкус.

– Подумай, Куба. У тебя может быть шанс.

– У тебя тоже был шанс. Как ты его использовал?

Безымянная легко нашла вену и погрузила в нее шприц. Для абсолютной прострации хватило бы и 2-х миллиграмм , но Безымянная рисковать не стала. Закатала Отису всю пятерку.

– Давай. Вставай, предатель.

Браун-браун сильнейший наркотик. Отец ангелов и мать демонов. Особо заслужившие или совсем безнадежные получали его. Отис был особенным. Он относился сразу к двум категориям. Он знал браун-браун, но и браун-браун знал его. Через какое-то время пришла легкость. Сладчайшая внутренняя невесомость, а вместе с ней слепая сила. Мощь волкодава и слабость щенка. Она тыкалась из стороны в сторону в поисках хозяина.

– Идём. – сквозь плотный и мохнатый шум услышал Отис. Это был пропущенный через браун-браун далекий и слабый голос Безымянной. Повинуясь, Отис двинулся вперед. На его глаза упали полупрозрачные толстые шторки. Отис видел окружающий мир через выпуклые лупы. Нужно было подойти совсем близко, чтобы хоть что-то увидеть. Чтобы Отис не упал, под руку его поддерживала Безымянная. У зеркальных дверей все остановились. Большой видел автобус, людей и президента Мбалу.

– Время. – сказал Большой Мизинцу.

– Да.

– Это твое. – Большой вручил Мизинцу Бамблби.

Мизинец взял игрушку и тут же едва не выронил ее.

– Мизинец. Ты что?

– Шутка. Ты, что Большой. Разве я не понимаю.

– Да уж. – медленно произнес Большой. – Лучше бы не понимал.

– Тяжелый.

– Будь осторожен.

– А ты шутник, Большой.

Большой молча обнял Мизинца.

– Во имя Господа, брат.

– Во имя Господа.

Отис услышал тысячу раз слышанные и сказанные слова через вату. Его язык тяжело заворочался.

– Что? Что вы говорите?

– Выпускай, Средний. – крикнул Указательный.

– Что? – Средний отвернулся от зеркальных дверей.

– Выпускай.

Средний подергал двери.

– Не открываются. Может вернемся?

Указательный толкнул дверь от себя.

– Надо же…– сказал Средний. – Так легко. Я и подумать не мог.