Когда ты была рыбкой, головастиком - я...

В своем экземпляре этой книги я обнаружил пожелтевшую вырезку из «New York Times» от 12 ноября 1959 года. В ней говорится, что Джеймс Митчелл, тогдашний министр труда США, съел свою «шляпу» после того, как опрометчиво поклялся, что сделает это, если октябрьские показатели безработицы превысят величину, предсказанную им в апреле. Когда его прогноз не сбылся, он заказал изготовить белый слоеный торт в виде мягкой мужской шляпы, посыпанной кофе мокко и с широкой шоколадной лентой. Есть фотография, где Митчелл запечатлен на ступенях Министерства труда запихивающим кусок торта в рот, а имитация шляпы покоится на столе перед ним.

Ну хорошо, а что же за невозможную вещь сделал мистер Гуд? Об этом повествует следующий рассказ.

Полковник Крейн дал необдуманное обещание своему другу-юристу Гуду, который в этот момент удил рыбу на маленьком островке в верховьях Темзы. «Может, ты и много знаешь, — замечает он, — но Темзы тебе не поджечь, готов съесть свою шляпу».

Как и почему Гуду удалось-таки воспламенить Темзу — предмет данного рассказа. В нем участвует гигантская фабрика из кирпича, выпускающая новый тип краски для волос. Ее возвели на берегах Темзы близ того самого места, где любил рыбачить Гуд. А владелец предприятия — сэр Сэмюэл Блисс, богатый промышленный магнат. Его фабрика загрязняет воздух вонючим дымом и отравляет Темзу, сбрасывая в нее избыток нефти и масел.

С Блиссом заодно профессор Хейк (звучит похоже на «Fake» — обманщик, шарлатан), опубликовавший исследование, согласно которому тонкий слой нефти на поверхности реки служит «предохранительной пленкой», благодаря которой вода станет только чище. Кроме того, в одной из своих книг профессор твердит о лечебной пользе косметики, значительно улучшающей состояние кожи лица.

Здесь, как частенько бывает в Честертоновой беллетристике, также не обходится без романтического элемента. Когда Гуд еще подростком ловит рыбу на том самом островке, перед ним является девушка по имени Элизабет Сеймур, с букетом колокольчиков в руке, который она потом случайно роняет в воду, а он по-рыцарски прыгает за ним. Юный Гуд с первого взгляда влюбляется в незнакомку, однако вновь они встречаются лишь через шесть лет — неподалеку от гнусной фабрики.

Гуд объявляет себя горячим сторонником Хореса Хантера — приятеля Блисса и кандидата в члены парламента, ведущего активную избирательную кампанию. На самом-то деле наш герой презирает Хантера и его консервативные воззрения. И вот накануне выборов Гуд устраивает факельное шествие. Однако, вместо того чтобы его возглавить, он швыряет свой факел в загрязненную нефтью Темзу, и река вспыхивает.

Прежде чем кинуть факел, он произносит перед толпой страстную, но язвительную речь, трижды повторив строку Эдмунда Спенсера[103]: «Теки, река, пока не кончу петь». Десятилетия спустя Томас Вулф, в своем великом гимне американским рекам (смотри его роман «О времени и о реке»), поступает точно так же, прерывая свое длиннейшее перечисление рек той же строкой. Уж не знаю, позаимствовал ли Вулф этот рефрен у Г.К.Ч. или сам придумал?

В своем издании «Охотничьих рассказов» я нашел еще одну небольшую вырезку, источник которой в свое время позабыл указать. В ней цитируется следующий абзац из статьи, напечатанной в газете «Illustrated London News» от 3 марта 1906 года:

Кому-то действительно удалось поджечь Темзу. Потоки нефти, вырвавшиеся на свободу из-за недавнего наводнения, загорелись. Возникло такое впечатление, будто сама вода обратилась в пламя.

Возможно, именно это событие подарило Г.К.Ч. идею для его диковинной истории.

Честертон вместе со своими друзьями стоял во главе политического течения, именовавшегося дистрибутизмом. Основной его идеей было требование более равного распределения богатства, позволившего бы сократить разрыв между очень богатыми и очень бедными. Дистрибутизм имел мало общего с социализмом, но при этом и не защищал ничем не ограничиваемый капитализм. Кое-какие элементы дистрибутизма вплетаются в рассказы, составившие эту книгу. Особенно это касается третьего.

Политики в одном английском графстве вдруг по непонятным причинам запрещают гражданам разводить свиней. Запрет особенно тяжко ударяет по Джону Харди, владельцу кабака «Голубой боров», держащему множество этих животных, ибо заведение славится своими фирменными завтраками — яичницей с ветчиной.