Они болтали о грядущем конфирмационном лагере. Он начнется в конце июля. Йоханна просто лопалась от нетерпения, а Хелена помалкивала. Нет, она тоже ждала всего этого еще с весны, но теперь лагерь — с его слишком финскими парнями — перестал казаться таким уж привлекательным. Лагерь — это так, возня в песочнице. Хелена же хотела по-настоящему окунуться во взрослую жизнь. Насладиться всеми ее оттенками.
— Куда теперь? — спросила Йоханна, стоило солнцу скрыться за верхушками елей. Хелена ответила не сразу. Сигарета догорела до конца, а фильтр забился, превратившись в какую-то невнятную кашицу. Хелена вдруг почувствовала какую-то странную уверенность в себе.
— Мне нужно по делам, — сказала она.
Йоханна взяла себе все полотенце. Хелена аккуратно спрятала пачку сигарет обратно в рюкзачок, надела платье и сняла мокрые трусы. Повесит сушиться на руль велосипеда. Потом она потрясла влажными волосами, немного расчесала их пальцами и в конце подняла наверх, собрав в небрежный пучок.
— Ну, пока! — сказала Хелена, садясь на велосипед и быстро набирая скорость.
Йоханна так и осталась смотреть ей вслед. Нужно по делам? По каким таким делам, о которых не знает Йоханна?
Ян и Хейди сидят в La Kar de Mumma. Вчера вечером по приезде они успели переговорить с полицией и ознакомиться с исчерпывающим отчетом с места обнаружения трупа. Камеры кафе направлены не на парковку, так что никаких видеозаписей интересующего участка и его окрестностей получить не удалось. Перед ними лежит список владельцев автомобилей «Ситроен-Джампер». Белый фургон вполне может фигурировать в деле Эсколы — по крайней мере, присутствует подтверждение тому, что автомобили ехали один за другим по центральной улице в районе десяти часов вечера.
Хейди с аппетитом уплетает картофельную лепешку, окидывая ненасытным взглядом витрину с выпечкой. Яну не хочется есть. Работа затопила все мысли. Времени в обрез. Мертанен. Трупы.
— Как мама? — спрашивает Хейди, переводя взгляд с лепешки на кофе.
Ян не в состоянии ответить. Он смотрит на Хейди и пожимает плечами. Ее молчаливое сочувствие как бы говорит: намек понят. Ян заставляет себя снова переключиться на работу. Они берут еще по одному кофе навынос и возвращаются в машину. На очереди дом Эсколы — нужно поговорить с его женой.
У машины Ян замечает, что пришло сообщение от той женщины. Ян читает его. Просто болтовня, ничего особенного, однако сама мысль о том, что существует человек, отправляющий ему такие вот эсэмэски посреди рабочего дня, немного греет душу. Они еще не виделись, и Ян не уверен, стоит ли ему вообще видеть эту женщину. Возможно, было бы лучше, останься она незнакомкой, просто номером в телефонной книжке.
Хейди ведет машину и старательно делает вид, что не замечает Яна, время от времени поглядывающего на экран мобильного и что-то читающего. Ясно как божий день, что появился кто-то, но этот ведь не признается. И Хейди решает понаблюдать за Яном в ближайшее время, тем более что в Хартоле сделать это куда проще, нежели в Хельсинки.
Интуиция говорит Хейди, что расследование идет в верном направлении. И все же им недостает чего-то более определенного. Крохотной зацепки, которая, подобно торчащей нити вязаного свитера, распустит все полотно до сплошной прямой линии. Хейди уверена, что одна из таких торчащих нитей находится где-то в Хартоле. Она смотрит на дорогу, одновременно думая о сидящем рядом коллеге. Его печаль плещется где-то очень глубоко, под слоем внушительной брони, не треснувшей до сих пор.
Колеса шумят, соприкасаясь с гравием дворовой дорожки, на которую сворачивает Хейди при виде белого дома. Первая остановка: жена жертвы — вдова, которая, вероятно, до сих пор в шоке. Этот дом слишком большой для одной Райи Эскола. Хейди оглядывает внушительную живую изгородь и другие изящные насаждения, сопровождающие дорожку к входной двери. Двор украшают пышные кусты гортензии и великолепная цветущая сирень.
Ян уже звонит в дверь. Робкая, вся какая-то сжавшаяся и явно скорбящая женщина открывает дверь. На ней полинявший, видавший виды серый халат и бледно-розовые ворсистые тапочки.
— Проходите, пожалуйста, — говорит она. — Хотите кофе? — спрашивает госпожа Эскола, хотя все в ней будто кричит: только не говорите «да».
— Ну что вы, не стоит. Но если вы тоже будете, то… — говорит Хейди, проходя в дом. Ян кидает на Хейди осуждающий взгляд. Они тут не за тем, чтобы заставлять людей варить кофе.
Госпожа Эскола рассеянно кивает.
— Ищите, что хотите. А я пока плесну себе чего-нибудь, пожалуй. И кофе поставлю, — произносит она, а потом подходит к стоящей в углу гостиной чайной тележке и наливает себе немного коньяка.