Когда умирает король

— Зачем ты водишь меня за нос? — начинает Саана, моментально ощущая, как ступает на чужую территорию. — Почему не рассказала, что ходила тут на пару с местной ведьмой? — Саана задает вопросы, пристально вглядываясь в Инкери. — В «Хюмю» есть фотография с тобой. Что это вообще была за фигня с ведьмой?

Тетя окидывает Саану теплым взглядом и улыбается.

— Ну, я была человеком — как там говорят? — открытым новому опыту. Возможно, даже слишком открытым. Ни в коем случае не горжусь этим, конечно же, — говорит Инкери, примирительно сжимая плечо Сааны, успокаивая ее. — В студенческие годы я познакомилась с одной пожилой дамой, которая увлекалась разнообразными шаманскими практиками. Вот и меня в ту степь слегка понесло. Порой мы даже спали на болоте. В этой женщине, Алме, было что-то потустороннее. Аура такая, понимаешь. Она объездила все окрестности и успела погадать всем, кто только желал.

Саана кивает, но все равно не может понять тетиного поведения. Почему, почему было сразу не сказать? Почему все нужно клещами вытаскивать?

— Тебе есть что скрывать? — Саана немного раздражена.

— Приехали. Я что, в списке подозреваемых? — Инкери улыбается. — Просто не хотела сразу забивать тебе голову всякой всячиной. Когда ты заикнулась о поисках той статьи, я вспомнила, что и сама встречалась тогда с журналисткой, — говорит тетя, убирая поседевшие волосы в высокий пучок. — Просто не хочу расстраивать твои планы своими рассказами о том, что со временем утратило актуальность.

Саана протягивает Инкери ксерокопии статьи.

— Вид у тебя здесь довольно потерянный, — сообщает Саана, со злым смешком комментируя старое фото для статьи.

Тетя пожимает плечами.

— Возможно, я тогда и впрямь немного заблудилась. В то время я активно искала себя везде, где только можно, включая заграницу, — говорит она, поднимая со стула пару шерстяных носков. — Но знаешь, что именно старая Альма мне сказала? Что душа моя беспокойна и познает умиротворение лишь в земле. Сначала я подумала о могиле, однако спустя несколько лет поняла, что она говорила всего лишь о садоводстве, — смеется тетя.

— Теперь-то ты можешь рассказать мне точнее о последнем вечере Хелены? О вашей встрече, например. Как Хелена выглядела? Что было у нее на уме? Как она разговаривала с тобой? Какое впечатление в целом произвела? — Саана забрасывает тетю вопросами. Как-то все это нереально, если вдуматься: тетя была так близко, она пережила все это здесь, она виделась с Хеленой. — Это очень важно, — с нажимом произносит Саана, глядя на тетю с открытой мольбой.

— Ладно, — отвечает та и потягивается. — Хелена была прелестна, но слишком молода. Она стояла в самом начале своего взрослого пути, и ее что-то беспокоило. Так же как бывает у творческих натур во все времена, — говорит Инкери, и Саана активно кивает, мол, продолжай, пожалуйста. — В тот вечер она подвела глаза, и еще я заметила, что ее ногти были выкрашены в черный цвет. Приехала она на велосипеде, я следила за ней из окна бара. Помню, подумала, что девушка выглядела немного по-иному, будто что-то узнала. Казалось, она хочет мне о чем-то рассказать, но наш разговор закрутился вокруг моих путешествий. Хелене часто хотелось послушать о путешествиях. Наверное, она и сама мечтала куда-нибудь уехать. Потом она просто отдала мне стихотворение и вышла из бара. Я пожелала ей хорошего вечера.

— И все? — спрашивает Саана.

Тетя ненадолго погружается в свои мысли и продолжает.

— Думаю, Хелена видела меня кем-то вроде старшей подруги. Той, с кем можно общаться более непринужденно, нежели с матерью, — тихо говорит Инкери.

Саана замечает, что тетя немного расчувствовалась. От этого почему-то полегчало.

— Девушка не решалась рассказывать о себе. С ней мы почти всегда обсуждали литературу, хотя время от времени проскальзывали рассказы о каких-нибудь парнях. Я уже и сама начала понимать, как мало тут достойных мужчин, да и те в итоге оказывались с гнильцой.

Саана смотрит на тетю во все глаза. Та намекает на кого-то из тех, кем была увлечена?

— Ты сейчас о ком-то конкретном?

— Я уже в таком возрасте, что за жизнь успела составить множество неверных мнений о людях, — отвечает Инкери и удаляется в ванную, чтобы ополоснуть руки.