Когда в пути не один

Вскоре все закрутилось, задвигалось и, несмотря на многочисленные возникающие осложнения, решалось, и выйти из этого бешеного ритма Владимиру, с учетом других нелегких его обязанностей, было непросто. Только поработает по стенограмме, глядишь, уже пора собирать отчеты подрядных организаций и сразу браться за написание вступления и заключения. А тут еще какое-либо важное областное мероприятие, на котором Славянову предстоит выступить, и Филиппову, одному или с «бригадой», надо писать председателю очередное выступление.

Как-то в жаркий июльский день Владимир сидел в своем кабинете с включенным вентилятором и звонил директору строящегося комплекса Клюшкину, чтобы узнать, каким образом он отправил отчеты о проделанной с прошлого заседания штаба работе. Обычно для этого, чтобы уменьшить расходы на транспорт, использовали попутные машины или рейсовые самолеты между Выштой и областным центром. Выяснив у Клюшкина, как отправлены документы, Филиппов взялся за вычитку принесенных его помощниками по штабу черновиков выступления Славянова.

Зазвонил городской телефон, но не тот, чей номер был указан в справочнике, а дополнительный, номер которого Владимир называл не каждому. Поэтому Филиппов быстро снял трубку.

— Слушаю!

— Очень хорошо, что слушаешь. Привет тебе с «Красного вулкана».

— Здорово, Иван! — Владимир сразу узнал друга молодости, а теперь замдиректора завода Ивана Николаева. — Что у тебя нового, как жизнь молодая?

— К нам приехал Елисеев, народный артист СССР. Ты разве не знаешь, что он, как и ты, бывший вулкановец?

— В первый раз слышу.

— Неделю у нас прожил. Показали ему турбазу, пионерский лагерь, что на реке Сереже. А на завкоме утвердили почетным членом коллектива нашего завода. Доволен был! Восторгался и благодарил душевно — рад, что не забыли мы земляка. На память о его приезде мы подготовили хороший фотоальбом и подарили ему. Завтра он уезжает, а сегодня мы организуем ему дружеские проводы. В семь вечера. Если желаешь — добро пожаловать! В Дом культуры, — уточняя, предложил Николаев.

— Спасибо за приглашение. Кстати, сегодня я с Елисеевым уже поговорил, если это можно назвать разговором.

— Что так?

— Сижу в кабинете. Секретарша пообедать ушла. Раздается звонок, снимаю трубку: «Слушаю», — «Говорит Елисеев». — «Очень хорошо. Сводку привез?» — думая, что это мастер с Выштинского комплекса, обрадованно спрашиваю я. И тут же на другом конце провода кладут трубку. Видишь, каков он? «Говорит Елисеев». И, очевидно, хотел услышать от меня охи-ахи, а я ему про сводки с комплекса. Кажется, он кровно обиделся, что его, народного артиста, не узнали! — посетовал на спесь столичного гостя Филиппов.

— Понятно, — согласился Николаев. — Как народный он привык, что его везде встречают, да не просто, а с хлебом-солью. Поэтому еще раз спрашиваю: приедешь?

— Во сколько, ты сказал, начало?

— В семь вечера. Подъезжай, Володь, посидим, поговорим. Мы уже давненько не встречались.

— Спасибо, Иван, приеду, если ничего аварийного не случится.

— А что, и у вас бывает что-то аварийное?

— Конечно! И такое, что решать приходится на самом высоком уровне. Помнишь взрыв на речном судне? Десятки людей тогда погибли. Крутиться приходилось до ночи. Правительственная комиссия работала…<1977, взрыв на танкере ТН-602> А театр драмы, — вспоминал Филиппов, — когда мы проводили полную реконструкцию? Копнули поглубже в подвальном помещении, под зрительным залом, и представь себе, обнаружили… Ну, что бы ты думал? И не отгадаешь!

— Бомбу? Неразорвавшийся снаряд?

— Близко к этому, Иван. А конкретно — кубическую емкость, заполненную мазутом. И кубик этот гораздо выше человеческого роста. Нетрудно представить, что в случае чего он мог бы шарахнуть не хуже, чем бомба. Понимая, какую опасность представляет эта штуковина, шеф сказал мне: «Пока не вытащите цистерну из-под театра, об отпуске не может быть и речи». Вместе с главным инженером главка Сырцовым повозились с ней не один день.

— Но это у вас единичные случаи?

— Какое! Вот, например, на той же реконструкции театра драмы, — горячо продолжил Филиппов. — Прихожу как-то утром, а люди и не думают приступать к работе. Перед театром — полно народу. Как на митинге столпились, шумят, волнуются. Нам ежедневно один из районов города по графику около ста человек в помощь присылал. Спрашиваю прораба: в чем дело? Не объясняя, он приглашает меня спуститься вместе с ним вниз, в подвал, откуда мы запланировали вынести битый щебень и старую штукатурку. Входим в подвальное помещение, и вдруг в тишине отчетливо слышу: где-то тикают часы. Хотя известно, что в подвале никто обычно ходики не держит. Это может быть только часовой механизм в каком-то взрывном устройстве! И действительно, на груде камней вижу металлическую коробку. Ужаснулся, конечно! Прораб сказал, что из-за этого механизма в коробке люди и отказались работать. Я обратился в КГБ. Оказалось, что это реле времени.

— Да, кто-то сыграл с вами злую шутку, — согласился Николаев и уточнил: — А сегодня-то что у вас аварийного?