Когда воет призрачный пёс

«Какой ужас! Вдруг она никогда больше не сможет говорить? Неужели я разрушил всю ее жизнь?»

Одной рукой она яростно дергала меня за рукав, другой показывала на свое горло. Я не мог ничего прочесть по ее губам, но прекрасно понимал, что ей нужно. Она хотела, чтобы я пожелал вернуть ей голос.

— Хорошо, — сказал я.

Но она схватила зуб прежде, чем это успел сделать я, и со всей дури дернула.

— У-у-у-уй! — взвыл я, когда кожаный шнурок врезался в шею. — Слушай, ты меня порезала! — Я потер саднящее место. — Кровь идет?

Марни злобно посмотрела на меня: ответить-то она не могла! С тяжелым вздохом я взялся за зуб и пожелал, чтобы к ней вернулся голос.

— Да! — вскричала она. — Он вернулся! Мой голос… я снова могу говорить! — Она пребольно треснула меня по плечу. — Как ты мог сделать со мной такое?

— Я… я же не нарочно… — промямлил я. — Это вышло нечаянно. Но ты сама напросилась, разве нет?

Она во всю мощь своих легких загорланила какую-то песню.

— Как я люблю свой голос! — воскликнула она, закончив. — Как он хорош!

Я прижимал руку к шее.

— Полюбуйся, что ты со мной сделала. Ссадина есть? Кровь идет?

Марни взяла меня за голову и наклонила ее набок.

— Так, маленький порез, — сказала она. — Всего лишь капелька крови. — Она стерла ее пальцами. — Извини. Я тоже не хотела. Это был несчастный случай.

— Несчастный случай? — возопил я. — Никаких несчастных случаев бы не было, не доводи ты меня до ручки со своими желаниями! Если б ты… ты…

Я умолк. На нас пялились зеваки. Среди них я узнал даже нескольких ребят из школы. Они показывали на нас пальцами и посмеивались.

Я повернулся и пошел прочь.

— Пошли, — бросил я через плечо. — «Вселенная обуви» за углом. Ты со мной?

Марни припустила следом.

— Слушай, — сказала она, — давай заключим сделку.

Я помотал головой:

— Никаких сделок.

— Ну и заразой же ты бываешь, — сказала она.

— Не подлизывайся, — съязвил я в ответ.

— Одно желание, — сказала Марни. — И все. Давай. Одно желание — и я заткнусь. И не буду говорить о зубе до конца дня.

Я повернулся к ней.

— А может, до конца недели?

— Заметано.

— Если мы загадаем одно желание, ты обещаешь не произносить слово «зуб» до конца недели? Подними руку и поклянись.

— Клянусь, — сказала Марни. — Только желание должно быть стоящим.

— По рукам. Уговор дороже денег, — подытожил я. Мы остановились возле «Вселенной обуви». Я снял кожаный шнурок через голову и поднял зуб перед собой.

— Дай мне загадать, — попросила Марни. Она попыталась выхватить у меня зуб, и я уронил его.

— Отойди, — скомандовал я. Нагнулся. Зуб угодил в какую-то лужицу на полу. Наверное, кто-то пролил «Фанту».

Я поднял его и протер рукой.

— Поехали, — сказал я.

Глаза Марни горели нетерпением. На лице застыла взволнованная улыбка.

Я набрал в грудь побольше воздуха:

— Хочу, чтобы во «Вселенной обуви» нам с тобой бесплатно дали по паре самых шикарных кроссовок!

Подождал. И понял, что до сих пор не дышу.

Послышалось жужжание. Казалось, гудит разъяренный пчелиный рой.

Только через несколько секунд до меня дошло, что жужжание издает зуб. А потом он задрожал у меня в руке. Сильнее… сильнее… пока рука не заныла.

— Что? — растерянно выдохнул я.

Ослепительная вспышка полоснула меня по глазам, заставив зажмуриться.

Закричала Марни.

Вокруг меня бушевал мощный электрический разряд.

Я даже не сознавал, что пляшу. Все мое тело извивалось и корчилось в безумной электрической пляске.

Мои руки беспомощно взметнулись над головой. Ноги выписывали лихие коленца.

Оглушительное жужжание больше не окружало меня. Теперь оно звучало у меня в голове. Словно тысячи пчел, жужжа, таранили мой мозг… бились в него, заставляя меня плясать в мучительной агонии.

А потом не было ничего. Лишь безмолвная тьма.

14

Постепенно мои глаза наполнялись светом. Как будто кто-то медленно поднимал с моего лица плотную штору.

Я услышал собственный стон. Голова раскалывалась. Я чувствовал, как кровь стучит в висках.

Я закрыл глаза, и перед ними замелькали красные огненные вспышки.

— Энди? — окликнул меня незнакомый голос откуда-то издалека.

Красные всполохи выцвели до серого.

— Энди? Ты очнулся?

Я заморгал, ослепительный свет опять резанул глаза. Почему так болит голова? Почему ломит все тело?

Кажется, я чувствовал каждую косточку в своем теле.

— Глаза открыл, — сообщила какая-то девочка. Марни?

— Приходит в себя. — Еще один голос, и тоже далекий. Мама?

Меня всего передернуло. Рот с булькающим звуком приоткрылся.

Я попытался сесть. Но голову сразу пронзила такая боль, что я снова повалился на спину.

— Где я?

Неужели это мой голос? Такой сиплый и шелестящий…

Я еще несколько раз моргнул. Увидел красную люстру. А потом — зеленые занавески, колышущиеся на ветру из открытого окна.

Моя комната?

Нет. Цвета другие. Нет у меня ни красной люстры, ни зеленых занавесок.

Передо мной возникла пара карих глаз за темными стеклами очков. Редеющие каштановые волосы. Пышные усищи.

— Здрасте, — проговорил я. — Где я?

— Ты что, не узнаешь меня? — удивился незнакомец. — Я же твой папа.

Я поперхнулся:

— Мой папа? Нет, вы не мой папа.

— Дай ему отдышаться, — сказала какая-то женщина и оттащила мужчину от моей кровати.