Когда выходит отшельник

Секретная эсэмэска, потому что во время похорон их писать невежливо. У многих даже телефоны не выключены, мы как на концерте или еще где. Я на месте, со мной Элизабет, бедняжка. Но я вам вот что хотела сказать: Луиза настояла, чтобы я взяла ее с собой, хотя она с ним даже не знакома и не имеет к нему никакого отношения. Точно вам говорю, это очень странно, что арахнофобке захотелось взглянуть на похороны мужчины, умершего от укуса паука-отшельника. Это глупо с моей стороны?

Ничего подобного. Следите за ней, за тем, что она говорит, как реагирует. Потом скажете мне. Ты мне скажешь, –

ответил он.

Мне уже страшно. Отключаю, подходим к яме, –

написала она.

Второе – от Жюстена:

Пишу скрытно, во время погребения писать SMS неприлично. Луиза Шеврие здесь. Что она тут делает?

Она сопровождает женщину, с которой вместе снимает квартиру, Ирен, которая сопровождает свою подругу, любовницу Вессака Элизабет, –

пояснил Адамберг.

Луиза была знакома с Вессаком? –

спросил Жюстен.

Нет. Разве что она…

Разве что она узнала, что он дружил с Ландрие, который дружил с Карно и бандой ПО. Конец связи, подходим к могиле.

Адамберг погрузился в изучение топографических карт дороги Генриха IV и стал внимательно рассматривать зону между четвертым и восьмым километрами от Лурда, на прямом участке дороги по направлению от города. В интернете он не обнаружил никаких сведений по поводу отшельницы с луга Альбре. Кроме того факта, что по постановлению префекта некая женщина была “без применения силы выдворена из голубятни Альбре”, так как “недопустимо оставление человека в опасности”. Только эта сухая заметка в полицейских архивах Лурда и больше ничего. Те, кто знал святую отшельницу, сохранили ее тайну. Он заметил на карте крошечный зеленый значок в форме трапеции, где, как ему показалось, он разобрал надпись курсивом “Луг Ж…”. Он взял у Фруасси лупу и разглядел остальное. Вот он. “Луг Жанны д’Альбре”. Он обвел трапецию кружочком и завороженно уставился на него.

Потом поднялся и стал ходить от стены к стене. На пороге кабинета возник возбужденный Меркаде.

– Комиссар, я нашел! Одну, нет, двух девушек, которых держали в неволе!

Адамберг приложил палец к губам, напоминая лейтенанту об уговоре хранить все в секрете, и знаком велел ему сходить за компьютером. На полу в кабинете валялись сброшенные папки – следы вчерашнего сражения с Дангларом. Он приказал майору отдохнуть в течение двух дней, чтобы за это время избавиться от своих заблуждений и страхов и подлечить синяк, к концу вечера ставший густо-фиолетовым.

Меркаде вернулся со своим ноутбуком и поставил его перед Адамбергом. Он был возбужден, словно высидел еще одно яйцо, но на этот раз ужасное, притом что даже не понимал, зачем комиссар ищет девушек, которых держали в неволе.

– Это один из лучших снимков. Сделан, когда они выходили из дома. Видите эту толстуху? Это их мать. Видите двух малышек, которым закрыли головы тряпками, пряча их от фотографов? Это две узницы. Они тогда впервые увидели внешний мир. Старшей в этот момент был двадцать один год, младшей – девятнадцать. Кошмарная история, комиссар.

– Продолжайте, Меркаде. Это где?

– В шестистах метрах от Нима, – сказал лейтенант торжествующим голосом. – У южной дороги – Дороги Испанцев. Отдельное строение.

– Когда их освободили?

– В шестьдесят седьмом.

– Значит, старшая родилась в сорок шестом, и ей сейчас семьдесят. А второй – шестьдесят восемь, – прошептал комиссар.

– Отец держал их всю жизнь на чердаке. Насиловал одну шестнадцать лет, другую – четырнадцать. Обеих – начиная с пяти лет. На свет появились шесть младенцев, их закопали там же, за этой проклятой хибарой.

– Успокойтесь, лейтенант, – произнес Адамберг, чувствуя, что его самого начинает трясти.