Читаем Когда взошло солнце полностью

На столе было несколько блюд, фрукты и напитки, но блюда были без мяса, напитки — без алкоголя.

— Как я понимаю, мяса вы не едите?

Дамы состроили гримасы, словно я спросил их, любят ли они жаркое из человечины.

— Кто из нас способен на такую жестокость, как зарезать домашнее животное? — сказала Ласси, а Глэдис добавила:

— Мясо вредно для здоровья.

— Блюда, однако, очень вкусные, — снова удивился я, не понимая даже, из чего они сделаны.

— Вот тут у вас написано: «Кто не работает, тот не ест», — продолжал я. — Разве вы не могли уделить мне часть своей еды, не беспокоясь о «карточке больного»?

Девушки опять выпучили глаза, как будто я сказал что-то неимоверно безнравственное. Я понял, покраснел и стал извиняться.

— Это наш единственный закон! — твердо произнесла Глэдис, указывая рукой на табличку.

— Как же вы зарабатываете на хлеб насущный, и кто выдает вам эти красные рабочие карточки? Или же это ваши деньги?

Глэдис объяснила:

— Мы сами даем эти карточки друг другу. На работе выбираем временного бригадира и тот раздает нам карточки.

— А дети?

— Дети до пяти лет полностью освобождены от работы, и им выдают синие карточки. Затем дети тоже потихоньку начинают работать, чтобы привыкнуть к жизни взрослых работников и работниц.

— И сколько часов в день вы работаете?

— Зависит от работы. На тяжелых или неприятных работах меньше; на легких больше. Зимой, когда мы заняты на фабриках, работа длится два часа в день, а летом на жатве трудимся дольше. В случаях чего-либо чрезвычайного, например каких-то катастроф или необходимости срочной работы, можем трудиться и по шесть и более часов. Такие работы очень любят наши парни — там они могут показать свою удаль.

— А как обстоит у вас дело с интеллигентным трудом?

— Что это такое? — не поняли дамы.

— Такой труд, как ваш: докторов, учителей, всевозможных ученых.

— Мы плохо понимаем, о чем вы спрашиваете… У нас неинтеллигентных людей нет… Что же касается докторов, учителей, а особенно любителей наук и искусств, то эта работа делается в свободное время. Мы все заняты интеллектуальным трудом: одни ставят научные опыты, другие пишут книги, третьи ваяют или рисуют, четвертые совершенствуют станки. Но ради пропитания работают все без исключения. Кстати говоря, эти два часа труда, а то и меньше, как раз и обеспечивают необходимую для нашего тела гимнастику.

Меня поразило, что у них не было предусмотрено специальное образование и разделение труда.

— Все это вполне обычно, — ответила Глэдис. — Наши дети и молодежь получают общее образование, равное по объему программе бывших университетов. А в свободное время они специализируются в тех или иных науках и профессиях — кому что нравится.

— А что с фермерами?

— Посевная закончилась, и работники скоро вернутся домой.

Очевидно, она меня не поняла.

— Нет, я спрашиваю о фермерах, владельцах земли, которые постоянно живут на своих фермах, заботясь о посевах и скоте.

— А, так вас интересуют эти несчастные ссыльные, что жили когда-то в прериях за мили друг от друга, выращивая скот и зерно для больших компаний? Их потомков там уже нет. Когда наступила эпоха коллективизма, фермеры были освобождены от необходимости сидеть зимой в одиночестве в занесенных снегом домах… Теперь мы все ездим в прерии на сев, жатву и молотьбу, а на зиму оставляем там только наши машины.

— Так вы превратились в птиц! — рассмеялся я. — Летом на север, а осенью в теплые края… Неплохо устроились ваши фермеры.

— Вы считаете, что фермеры у нас составляют какой-то отдельный класс? Нет, мы не знаем никаких классовых различий. Все мы рабочие и все фермеры. Весь земной шар — наше большое хозяйство. Мы живем на земле, обрабатываем землю, на ней стоят наши фабрики, — теперь старушка-Земля стала настоящей матерью всего человечества.

То было нечто настолько грандиозное, что мой разум отказывался это понимать. Я лишь сознавал, что человеческое существование стало более обеспеченным, чем в мое время.

— Найду ли я работу? — нерешительно спросил я.

— Конечно. Как только выздоровеете. Не думайте об этом сейчас.

— И вы не боитесь лишнего рта в вашем обществе?

— Чего нам бояться? Наши машины способны выработать столько жизненного продукта, что мы могли бы даже принять у себя жителей других планет, если они существуют.

В дверь кто-то поскребся. Ласси побежала открывать. Вошел оставленный нами в парке медведь.

— Ой, Урсус! ты пришел обедать? — воскликнула девушка и обняла зверя за голову. Тот заурчал, отвечая на ласку.

— Чем же вы его накормите? У него-то уж точно нет рабочей карточки, — пошутил я.

— Нет, есть… Урсус играет с детьми и помогает в тяжелых работах, когда невозможно применить машины. Я его вырастила и он живет здесь у меня, как единственный член семьи, — сказала Ласси. (Позднее я узнал, что Ласси была сиротой.)

Урсус получил свой паек.

— Я ставлю опыты, изучая интеллект медведя, — стала рассказывать Ласси, когда мы закончили обед и меня прикатили в гостиную.

— Урсус, ударь три раза.

Медведь послушался.

— Теперь пять.

Медведь выбил лапой пять.

— Превосходно! — воскликнул я.

Перейти на страницу:

Все книги серии Polaris: Путешествия, приключения, фантастика

Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке
Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке

Снежное видение: Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке. Сост. и комм. М. Фоменко (Большая книга). — Б. м.: Salаmandra P.V.V., 2023. — 761 c., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика). Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы… В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы. Настоящая публикация включает весь материал двухтомника «Рог ужаса» и «Брат гули-бьябона», вышедшего тремя изданиями в 2014–2016 гг. Книга дополнена шестью произведениями. Ранее опубликованные переводы и комментарии были заново просмотрены и в случае необходимости исправлены и дополнены. SF, Snowman, Yeti, Bigfoot, Cryptozoology, НФ, снежный человек, йети, бигфут, криптозоология

Михаил Фоменко

Фантастика / Научная Фантастика
Гулливер у арийцев
Гулливер у арийцев

Книга включает лучшие фантастическо-приключенческие повести видного советского дипломата и одаренного писателя Д. Г. Штерна (1900–1937), публиковавшегося под псевдонимом «Георг Борн».В повести «Гулливер у арийцев» историк XXV в. попадает на остров, населенный одичавшими потомками 800 отборных нацистов, спасшихся некогда из фашистской Германии. Это пещерное общество исповедует «истинно арийские» идеалы…Герой повести «Единственный и гестапо», отъявленный проходимец, развратник и беспринципный авантюрист, затевает рискованную игру с гестапо. Циничные журналистские махинации, тайные операции и коррупция в среде спецслужб, убийства и похищения политических врагов-эмигрантов разоблачаются здесь чуть ли не с профессиональным знанием дела.Блестящие антифашистские повести «Георга Борна» десятилетия оставались недоступны читателю. В 1937 г. автор был арестован и расстрелян как… германский шпион. Не помогла и посмертная реабилитация — параллели были слишком очевидны, да и сейчас повести эти звучат достаточно актуально.Оглавление:Гулливер у арийцевЕдинственный и гестапоПримечанияОб авторе

Давид Григорьевич Штерн

Русская классическая проза

Похожие книги