Когда закончится осень

— О, боже, Итан, прости. Какая же я бесчувственная. Я не хотела…

— Хелен, все в порядке.

Я ненавидел тот факт, что моя сестра считала, что она обязана анализировать каждое свое слово, дабы не сказать лишнего.

— Ладно. На самом деле я звонила, чтобы узнать твои планы на День Благодарения.

У меня абсолютно вылетело из головы, что приближается День Благодарения. Откровенно говоря, я даже не был уверен в том, какой сегодня день недели.

— О, никаких, по большему счету. Буду продолжать работу над книгой.

— Мы едем к отцу. Я планирую наготовить всяких вкусностей. Он что-то совсем расклеился, — словно между делом говорит Хелен.

— Весело вам провести время.

— Я бы хотела, чтобы ты присоединился к нам.

Хелен, как никто, знала, о моих взаимоотношениях с отцом, точнее об их отсутствии. В последний раз я видел его на похоронах матери, но даже не подошел к нему. Мне было тошно наблюдать за тем, как он изображает из себя скорбящего супруга, прекрасно давая себе отчет, сколько боли он причинил моей матери. И плевать я хотел на то, что к тому времени он завязал с выпивкой, клятвенно убеждая всех, что изменился. Уже нельзя было изменить того дерьма, которым он обильно сдобрил мое детство. Отец предпринимал попытки связаться со мной, когда произошло то, что произошло с Ноланом и Даррой, но я не принял его сочувствия. Я отрекся от него, как от своего отца, поэтому и моему сыну он, по сути, был чужим человеком.

— Давай оставим эту тему. Ты же знаешь, что этого не случится.

— Итан, может случиться так, что это последний праздник, который он проводит рядом с нами. Я просто не хочу, чтобы потом тебе пришлось сожалеть об этом. Может, вам стоит помириться…

— Сожалеть? Мне? Не я распускал кулаки и вымещал свою ярость на жене и беззащитном ребенке. Может, это ему стоит сожалеть, а не мне, Хелен?

— Я все понимаю, Итан. Я не собираюсь отрицать, что то, как он себя вел, было чудовищно, но, поверь мне, как только отец отказался от бутылки, он переосмыслил свое отношение к тебе и…

Я ощутил, как меня переполняет гневом. Мне очень не хотелось выплескивать его на свою сестренку, поэтому я поспешно попрощался, прежде чем сказать что-то, о чем придется жалеть в дальнейшем. Хотя, я уже пожалел о том, что решил перезвонить ей. За эти годы мне удалось полностью вычеркнуть отца из своей жизни, и я очень не хотел впускать его туда снова. Закинув в рот еще пару вилок с едой, я отставил контейнер в сторону и отправился в душ, в надежде, что он поможет привести меня в чувства и вновь настроить на нужный мне рабочий лад.

По пути я заглянул в спальню, где мой взгляд остановился на картине, изображающей парусник, которую Дарре изготовили под заказ за довольно приличную сумму. Это полотно имело большое значение для нее, и сегодня я словно взглянул на него другими глазами. Преодолев пространство комнаты, подошел к нему и одним движением сдернул со стены, швыряя на пол и изо всех сил топча ногой, до тех пор, пока от него почти ничего не осталось.

Телефонный разговор с моей сестрой будто пробудил что-то внутри меня. В попытках задушить в себе мысли по поводу своего отца, весь мой гнев сместился в сторону Дарры. Ярость попросту переполняла меня. Впервые за год я прикоснулся к шкафу с ее вещами. Распахнув его дверцы, я обнаружил, что меня больше не пугают ее идеально отглаженные вещи, висящие на вешалках. Меня подгоняло лишь одно желание: чтобы все это навсегда исчезло из моего дома. Я хотел стереть абсолютно все воспоминания о ней. Она забрала у меня лучшее, что случалось со мной в жизни, и я ненавидел ее за это. Дарры больше не существовало для меня, ровно также как моего отца. Я сорвал охапку ее вещей с деревянных плечиков и швырнул на пол, повторяя это действие до тех пор, пока все ее шмотье не оказалось разбросанным у меня под ногами.

— Мистер Бэнкс?

Я вздрогнул от неожиданно раздавшегося позади меня голоса.

— Я не знала, что вы вернулись, — сказала Рози, моя домработница, бросив взгляд в сторону беспорядка на полу, прежде чем вновь встретиться со мной глазами. На ее лице читалось все то же сочувствие, которое преследовало меня на протяжении последнего года.

— Я… мне… мне нужно в душ.

— Вы хотите, чтобы я избавилась от всего этого?

Я кивнул.

— Да, будь так любезна.

— Без проблем, — она старалась говорить как можно мягче, словно имела дело с душевнобольным человеком.

Я, наконец, отправляюсь в душ, позволяя струям воды омывать меня. Вся боль, вся вина, вся ненависть к самому себе, которые слегка притупились за последние месяцы, вновь дали о себе знать. Я испытывал отвращение к этому месту и ко всем тем воспоминаниям, что хранили эти стены. Дарра оказалась права. Все это стало моим проклятием, которое я был обречен нести до конца своих дней. Время от времени оно может давать мне передышку, но лишь для того, чтобы в любой момент напомнить о себе с новой силой, не позволяя мне забыть о том, что именно я виновник того, что моего сына больше нет на этом свете. Я выключил воду, когда больше не мог оставаться один на один со своими мыслями.