Когорта

– Заблудились? – поинтересовался он, еще не начав тревожиться. Водитель не ответил и поглядел в зеркальце заднего вида. Николай оглянулся: за ними ехал черный «Мерседес». В Столице были сотни таких машин, но Лунин уже не верил в совпадения. Незаметно придвинув рюкзак, он стал развязывать тесемки. Рука уже нащупала кобуру браунинга, когда водитель внезапно обернулся и ткнул в лицо Николая маленьким, ярко раскрашенным баллончиком. Келюс вдохнул дурманящий запах, попытался выхватить пистолет, но рука бессильно скользнула вниз.

Виктор Ухтомский сидел в большом светлом кабинете на втором этаже старинного особняка в самом центре Столицы и пытался подружиться с персональный компьютером. В гимназии Виктор имел «отлично» по математике, однако компьютер там, к сожалению, не изучали. А между тем приказ был ясен. Командир (для конспирации – «шеф»), подполковник Плотников, дал задание освоить компьютер в трехдневный срок. Виктор вновь и вновь пытался нажимать нужные клавиши на клавиатуре, но экран то издевательски мигал, то вообще становился черным, и князь в который уже раз мечтал оказаться на передовой перед вражескими пулеметами. Когда в очередной раз пришлось нажать на «reset», штабс-капитан, обозвав компьютер «большевистской сволочью», встал и, временно признав поражение, закурил. Он давно бы подал рапорт с просьбой отправить его в часть, если бы не дело, которым здесь занимался. А ради этого Виктор был готов бороться один на один даже с компьютером.

Ухтомский затушил окурок в фирменной пепельнице «Чинзано» и взялся за самоучитель. Он вспомнил, как в команде вольноопределяющихся пришлось самостоятельно осваивать пулемет «максим», и был вынужден признать, что с пулеметом было не в пример проще. По крайней мере «максим» не пищал так противно и не имел наглости утверждать, что программа, видите ли, выполнила недопустимую работу!

Внезапно в дверь постучали. Посетители редко заходили в офис, Мик предпочитал вести переговоры, как он выражался, «на нейтральной территории», и Ухтомский решил, что кто-то в очередной раз ошибся дверью. Он крикнул: «Войдите!» – и поневоле удивился. На пороге стоял высокий старик в длинном, не по погоде плаще. Русая, с проседью борода падала на грудь, светлые глаза смотрели строго и, как показалось Ухтомскому, очень печально.

– Добрый день, – несколько растерялся Виктор, вставая и пододвигая нежданному гостю стул. – Располагайтесь, пожалуйста…

Он хотел по привычке прибавить «сударь», но вдруг его осенило, и он добавил «батюшка».

Старик кивнул, но садиться не стал.

– Здравствуй, князь Виктор, – негромко проговорил он. – Михаил Николаев, сын Плотников, здесь ли?

– Он… должен скоро быть, батюшка, – заспешил Ухтомский, пытаясь сообразить, откуда старик может знать его имя, а тем более титул, которого в последнее время князь начал стесняться.

– Не зови меня так, князь. Не служу я ныне. Зови, как родители прозвали – Варфоломеем Кирилловичем.

– Вы Варфоломей Кириллович? – удивился Ухтомский, слышавший от Мика о таинственном старике. – Вы ведь знаете господина Лунина…

Гость кивнул. Несколько мгновений он молчал, о чем-то размышляя, наконец вздохнул:

– Мнил, Михаила застану. Однако ж дело неотступное. Поможешь ли, князь?

– К-конечно. Чем могу?

– В беде Николай. – Варфоломей Кириллович нахмурился. – Сам помочь не могу, не в моей власти… Возьмешься ли?

– Господин Лунин в Столице? – Ухтомский уже доставал из ящика стола наган. – Он должен был телефонировать…

– По Тверской поедешь, на полночь, к Химкам. Там станция дороги подземной, где ристалище водное. Оттуда направо.

– Да-да, сейчас, – кивнул Виктор, доставая ключи от дремлющей у подъезда «Лады». – А что с Николаем Андреевичем? Старик покачал головой:

– Объяснять мешкотно. Сам увидишь, а увидишь, не теряйся, о пращуре своем вспомни. Оружие не бери, иное там нужно. Иногда и слово разит.

– Как? – Виктор поглядел на револьвер. – Все-таки надежнее….

– Не бери! – повторил Варфоломей Кириллович, и Ухтомский послушно спрятал наган. – Благословляю тебя, князь Виктор!

Старик широко перекрестил Ухтомского, затем секунду помедлил:

– Смел ты и честен, потому скажу. Будешь жить долго и ела-'. вен станешь среди людей. Но не упокоиться тебе в родной земле. Прощай!..

Варфоломей Кириллович кивнул и вышел из комнаты. Ухтомский растерянно постоял секунду, затем выбежал в коридор, но старика уже не было. Он секунду подождал, вернулся в комнату, схватил со стола ключи, немного подумав, вновь достал наган и побежал вниз по ступенькам.

Машину Виктор водил неплохо (у его отца был в Петербурге собственный гараж), но совершенно не знал правил движения. К счастью, по Ленинградскому шоссе шел сплошной поток машин, и Ухтомский, пристроив «Ладу» в общий ряд, мог не бояться гаишников, которых он по привычке именовал «городовыми». Он помнил строгий приказ – не вмешиваться в здешнюю жизнь, но Виктор был фронтовик и знал, что товарищей в беде не бросают, какие бы приказы ни отдавало мудрое командование.