Коготь дракона

В неверном свете костра она разглядела восьмерых мужчин — шестеро были одеты в красные солдатские плащи, а двое — в грубую одежду из домотканой шерсти. Все они устроились с одной стороны костра. С другой стороны в одиночестве сидела женщина, одетая в глухое красное платье. Ее лицо было суровым, и сидела она так прямо, будто аршин проглотила. Лошадей оставили пастись среди деревьев. Все они, кроме холеного гнедого жеребца, были изможденными клячами. Один из мужчин повесил над огнем закопченный котел, и до Изабо донесся запах мяса. Она с отвращением сморщила нос.

— Может быть, следует покормить ули-биста ? — нерешительно спросил Карльдо.

— Жалеешь его, что ли? — ехидно спросил другой. Карльдо поспешно замотал головой.

— Да нет, я просто подумал, что нам же будет хуже, если он умрет по дороге. Ведь она

будет довольна, если мы привезем его живым?

Немного подумав, искательница ведьм сказала:

— Верно. Покорми его, если считаешь нужным.

Карльдо тяжело поднялся на ноги и подошел к тому тюку, который сбросил первым. Изабо наклонилась вперед, глядя, как он пытается развязать веревку, которой был обмотан сверток. В конце концов, ему удалось развязать узлы и снять дерюгу. Внутри оказался юноша, рот которого был плотно заткнут кляпом.

— Хочешь есть? — грубо спросил Карльдо, вытаскивая кляп.

Ответом ему был нечеловеческий вопль, взлетевший к небу, точно звук горна. Карльдо сильно пнул пленника, заставив его замолкнуть.

— Что это было, черт побери? — пробормотал Карльдо. — Никогда такого не слышал!

— Не позволяй ему вопить! — крикнула леди Глинельда, в ее голосе сквозил испуг. — Ты что, хочешь, чтобы на нас накинулись все лесные твари? Накорми его, если тебе приспичило, только не давай ему вопить!

Судя по выражению лица Карльдо, ему очень не хотелось снова подходить к пленнику, но он неохотно плюхнул в миску немного супа и подал ему, предварительно пригрозив мечом. Пленник жадно накинулся на еду, хлебая прямо через край. Карльдо стоял над ним с мечом в руке, бросая тревожные взгляды на лес, наполненный ночными шорохами и шепотами. Изабо подумала, что он до сих пор слышит отголоски той странной песни, которая все еще звучала у нее в ушах.

Наконец, миска опустела. Пленник пытался выпросить добавки, но Карльдо, отняв посудину, снова связал его. Изабо лихорадочно строила планы спасения. Потом она с беспокойством подумала о Мегэн, опекунша ничего не говорила о том, следует ли спасать незнакомцев с птичьими голосами. Наконец, Изабо усмехнувшись, пожала плечами. Она всегда делала все по-своему.

Связав пленника и заткнув ему рот кляпом, отряд устроился на ночлег. Часовой сидел спиной к Изабо, тревожно вглядываясь в ночной лес. Беззвучно соскользнув с дерева, Изабо притаилась в темноте, ожидая, пока он начнет клевать носом. Она осторожно запустила руку в мешочек с валериановым порошком и развеяла над ним целую пригоршню. Часовой принюхался и вздрогнул, но тут же опустил голову. Спустя минуту, он уже заливисто храпел. Изабо улыбнулась и развеяла щепотку над всеми остальными. Она подождала, пока их дыхание не станет глубоким и ровным, потом скользнула туда, где ворочался пленник.

— Молчи, — велела она ему, сначала на своем собственном языке, потом на языке птиц. Шепот заставил одного из мужчин беспокойно шевельнуться. Изабо замерла. Она ждала почти десять минут, прежде чем снова сказала:

— Не пой.

Она надеялась, что пленник понял ее слова.

Девушка быстро разрезала веревку, связывающую его руки и ноги, и начала энергично растирать их. В слабом свете костра она разглядела, что на нем нет никакой одежды, и смущенно покраснела. Изабо редко видела мужчин, и ее смутила явная разница между их телами. Вцепившись в грубую ткань, он натянул ее на себя. Изабо, смущенно отворачиваясь, попыталась поставить его на ноги. Но все было напрасно — за долгие часы, которые пленник провел связанным, его ноги совершенно онемели, и он не смог бы идти. Оглядевшись, Изабо заметила лошадей, пасущихся под деревьями. Они не спали, с интересом наблюдая за ее действиями. Гнедой высокий жеребец принялся бить копытом, потом, грациозно приблизившись к ней, ткнулся носом ей в руку. Она погладила бархатистые ноздри и, зная, что он догадался о ее намерениях, сказала:

— Спасибо.

Изабо никогда не приходилось ездить в седле и с уздечкой, она привыкла кататься на диких лошадках, живущих в горах, а не на этих кротких домашних животных. Потратив некоторое время на борьбу с пряжками, она сняла седло, и он благодарно потыкался носом в ее руки. Потом она оседлала всех остальных лошадей и свалила амуницию у костра.