Коко

– В последнее время он все твердит, что масло ничем не заменишь или что-то в этом роде. Я просто сразу стираю сообщения, которые он оставляет. Похоже, ему в детстве кто-то с утра до вечера вбивал в голову всякую чушь. Держу пари, что в детстве его крепко обижали.

Они свернули разговор довольно быстро.

На мгновение Майкл Пул увидел перед собой Виктора Спитальны – невысокого, широкоплечего, темноволосого, с бегающими черными глазами под узким лбом с «вдовьим мыском», маленьким влажным ртом и острым подбородком. В восемнадцать лет вокруг Виктора Спитальны была им же самим возведенная этакая психическая стена. Если кто-то приближался к нему, он останавливался и ждал, пока человек не отойдет достаточно далеко, чтобы он, Виктор, мог чувствовать себя в безопасности. Возможно, он решил убить кого-нибудь и дезертировать вскоре после того, как услышал рассказ Тима Андерхилла о пехотинце Бисли.

Возможно, из-за каких-то сказанных женой слов Пул подумал, что стоило бы съездить в Милуоки и взглянуть на те места, где вырос Виктор Спитальны. А Милуоки – это Монро Андерхилла, штат Иллинойс, где Хэла Эстергаза настигла судьба. Если Андерхилл все же появится в аэропорту, возможно, ему захочется отправиться в это фантастическое путешествие и заглянуть в детство одного из своих персонажей.

И тут Майкл услышал, как ахнул Конор, и мгновением спустя все это вылетело у него из головы. Он смотрел на Тима Андерхилла, который шел к ним, неся под мышкой перевязанную бечевкой коробку, в одной руке – кожаный ранец, а в другой – футляр со старинной портативной пишущей машинкой и объемистой пластиковой сумкой. Полы ситцевого пиджака свободного покроя развевались за его спиной. Он выглядел поразительно «другим» – в следующее мгновение до Майкла дошло: Андерхилл постригся.

– Решился все-таки, – сказал Майкл.

– Я буду несколько стеснен в средствах, – сообщил Андерхилл, – пока не закончу книгу. Не мог бы кто-нибудь из вас, джентльмены, угостить меня колой?

Конор вскочил со стула и поспешил к бару.

2

Этот полет напоминал пародию на их вылет на Восток: Тим Андерхилл сидел у иллюминатора, вместо Гарри Биверса, Конор – посередине, Майкл – в проходе. Салон был полон туристов. Майкл с грустью вспоминал блестящие волосы и ямочки на щечках Пун Инь: на сей раз авиакомпания была американской, а стюардессы – высокими женщинами с профессионально отстраненными лицами. И пассажиры – не педиатры, а в большинстве своем молодые люди, которых можно было бы разделить на две категории: сотрудники многонациональных корпораций, читающие «Мегатрендз» и «Уан-минит менеджер», и семейные пары с детьми или без, одетые в джинсы и рубашки. В их возрасте Майкл читал Германа Гессе и Карлоса Кастанеду, но на мягких обложках пухлых книжек, которые они доставали из своих рюкзаков, красовались имена Джудит Кранц и Сидни Шелдон либо незнакомых дам с тройными именами на фоне окутанных туманами замков и тоскующих единорогов. В 1983 году богема – если эти люди считали себя ее представителями, – была не слишком литературно образованной. Да все с этим нормально, размышлял Майкл. Он ведь тоже почитывал книги в самолетах. Конор вообще ничего не читал. Андерхилл выложил на столик толстую книгу в мягкой обложке, выглядевшую так, будто до него она прошла через руки как минимум троих.

Майкл вынул из своей дорожной сумки «Послов» – роман Генри Джеймса, навязанный ему Джуди. Он с удовольствием читал его в Вестерхольме, но, подержав сейчас в руках, понял, что читать желания нет совсем. Сейчас, когда они действительно находились в воздухе, он никак не мог представить себе, к чему же он возвращается.

Черное небо за иллюминаторами пронизывали ожесточенные, неземные бордово-фиолетовые полосы-подтеки. Вполне подходящее небо, подумал Майкл: оно будто втягивало их в мир Коко, где ни один шаг, ни один жест не мог считаться обыденным, где ангелы пели, а демоны неслись по длинным коридорам.

Конор поинтересовался у стюардессы, покажут ли им фильм.

– Как только закончится обед. Мы покажем новый фильм про Джеймса Бонда «Никогда не говори „никогда“».

Ухмылка Конора, похоже, обидела стюардессу.

– Да это он по поводу одного нашего знакомого, – попытался оправдаться Майкл. Ему не хотелось называть Биверса другом даже стюардессе, которая никогда с ним не встретится.

– Але, – насмешливо проговорил Конор, – я детектив отдела убийств из Нью-Йорка, я важная шишка, я еще один «Агент ноль-ноль-семь».