Колдун: Хромой странник. Змеиная гора. Руны грома

— Пришли мы к тебе с повелением от нашего хана, чтобы ты, боярский слуга Юрия, князя рязанского данник, высказал свое уважение, принимая власть хана Угедэя, и дал ему дани — десятую часть всего, что твое и людей твоих.

— Стало быть, без подарков пришли? От меня даров ждете, — подытожил я, обернувшись к стрелку, растянутому на дыбе. — Плохо. Очень плохо и невежливо. Из дальних земель прибыли, а подарка мне, Коварю, пожалели. Но, ладно, дела позже, я-то хозяин гостеприимный, садитесь за стол, послы ханские, угощайтесь моим вином, моим хлебом, чем бог послал.

— Вот говорили тебе, дураку, чтоб сразу сознался! — закричал дед Селиван на Самохвата, играющего роль мученика. — Дождался, что батюшка почивать изволит!

— Помилуй… — захрипел стрелок, брызжа кровавой слюной, но Давыд уже вонзил ему в спину разделочный нож, смачно выдирая кусок свежего мяса.

В гулком зале звонким эхом раздался неистовый вопль бьющегося в конвульсиях стрелка. Глядя на это, послы невольно ссутулились и попятились, но попытались сделать вид, что ничего особенного не происходит. Олай, стоящий у них за спиной, только подтолкнул гостей к столу, как бы принуждая принять мое приглашение.

Александр стал серьезен и собран, видимо, уловил, глядя на мою гневную физиономию, что все происходящее не больше чем спектакль, и тут же принял игру.

Чен, проворный, как обезьяна, спрыгнул с лавки и побежал к Давыду. Здоровенный и угрюмый верзила выложил на поднос увесистый шмат мяса, срезанный со спины стрелка, дергающегося в бессильных судорогах на дыбе. Истязаемый уже почти еле хрипел, повиснув на цепях и веревках, сплевывая на пол сгустки крови.

— Присаживайтесь, послы ханские, к моему столу, — повторил я, — трапеза долгой будет, мне поспешать некуда.

Видимо, не зная, как поступить в такой ситуации, послы все же сели за стол, а Чен, поставив поднос с мясом возле жаровни, стал суетиться, разливая по глубоким кубкам почти чистый спирт, приятно пахнущий малиной. После китаец вынул нож и стал с совершенно невозмутимой рожей править его на оселке. Разделывать мясо он принялся с особым артистизмом, нарезая его на тонкие куски, окуная в яблочный уксус и подсаливая. На решетке очага такое мясо приготовится очень быстро, как в дорогом ресторане, прямо на глазах у клиента.

Побелевшие, словно мел, лица послов скрутило гримасой ужаса, но они старательно держались, показывая всем своим видом, что такими методами их не сломить и не запугать. Уверен, что ничего подобного они здесь увидеть не планировали. Пусть даже до них доходили разосланные моими людьми слухи о неистовой жестокости злобного колдуна Коваря, держащего крепость на Змеегорке, таких изуверств они себе явно не представляли.

— А что этот ваш хан, как его там, Угадай, позабыл в землях рязанских? Или, быть может, воевать землю нашу пришел?

— Зачем воевать, — прошипел посол Кулькан, косясь на молодого князя Александра, — если всегда можно решить дело миром, — выдавил он из себя скользкую фразу. — Кто хану и воеводам его на верность присягнет, лучше прежнего жить станет. Мудрый правитель, великий воин, милосердный и справедливый хан Угедэй повелевает всем миром. И горе тому, кто не примет власти его, данной от Бога, — ответил мне посол, не переставая коситься на князя и скоморохов, устроивших кровавую феерию с оглушительными воплями и стонами.

— Ну, стало быть, выпить надо за здоровье вашего хана Угедэя, — предложил я, поглядывая на то, как ловко Чен справляется с мясом, вертя его над слишком горячими углями.

Сказав это, я поднял свой кубок, ударил о кубки гостей так, что спирт заплескался, перехлестывая через край в соседние, и одним залпом выпил. За мной следом выпил и Александр, но поздно понял, что вино очень крепкое. Сжав кулаки, он резко выдохнул и, сморщившись, схватился за край стола, стараясь перетерпеть приступ удушья. Шутка ли — махнуть пятьдесят граммов почти чистого спирта.

Послы попробовали последовать моему примеру, но, только пригубив вино, сразу же сморщились, выпучив глаза, в отличие от молодого князя не стесняясь выказать свое негодование. Не способные вдохнуть несколько секунд от крепкого напитка гости еще больше скрючились и ссутулились, нависая над самым столом, куда Чен поставил миску с уже кое-как обжаренными кусками мяса.

Собрав в кулак гордость, преодолевая страх и отвращение, послы попытались было вскочить с лавок и отпрянуть от угощения, как от корзины ядовитых змей.

— Что? Не по нраву вам, гости, мое угощение? Вон как ежами зашипели! Так вот и ваши слова, и манеры не по нраву мне, Коварю-колдуну.

Скоморохи рвали на стрелке окровавленные лохмотья, жгли ему спину раскаленным железом, отчего по всему залу разносился запах горелого мяса. Один из послов не выдержал, вскочил, отбежал в темный угол. Его рвало так сильно и долго, что я не мог удержаться от смеха, который, надо сказать, в этом зале и обстановке прозвучал очень невесело. Ведь, кроме меня, никто не смеялся.