Колдун со Змеева моря

Слушая похвалы румяной девицы своему мужу, нойда вдруг с удивлением поймал себя на том, что завидует. Им никогда никто не гордился. Боялись, это да. Говорящий с духами – несчастье в роду. Все равно что стенка вежи прорвалась, и в домашний уют из внешней тьмы повалила всяческая нечисть. А если нойда знаменит и силен, так это даже хуже. Чем, – а вернее, кем, – он платит духам за власть? То-то же…

– … сперва он был совсем слабый, я его долго выхаживала. За то время полюбила его еще сильнее. А потом он стал покрепче, и как-то говорит: хочешь жить со мной, в доме на морском берегу? Тут уж сердечко мое девичье не выдержало…

Громко плеснула вода. Славуша прервалась на полуслове, поглядела на море и радостно вскрикнула.

Шагах в двадцати от берега из воды поднимался мертвец.

Нойда быстро потянулся к котомке с бубном, да так и застыл, неподвижный и напряженный, как зверь в засаде, не сводя глаз с приближающегося утопленника.

Арнгрим Везунчик весьма мало изменился с того дня, когда нойда видел его в последний раз. Он выглядел так, будто потонул и вмерз в лед, а недавно оттаял. Волчья шкура на его широких плечах ощетинилась сосульками; по длинным волосам сбегала вода, светло-голубые глаза смотрели неподвижно и мертво, будто глаза рыбы.

Мертвец даже не повернулся в сторону чужака. Медленно выбрался на берег, подошел прямо к Славуше, обнял ее.

– Здравствуй, родной! – припала та к его груди. – Устал? Давай-ка, покушай, обед уж стынет…

Мертвец взял деревянный черпак и принялся хлебать прямо из котла. Уха проливалась, стекала мимо его рта, разливалась по гальке. Славуша глядела на мужа с умилением.

«Понимает ли она, что он утопленник? Или ей нет до того дела?»

– А это кто? – буркнул нурман, покончив с трапезой.

– Ты меня не помнишь, ярл? – осторожно спросил нойда. – В былые времена нам приходилось встречаться…

– Нет, – равнодушно ответил мертвец, на миг задержав пустой взгляд на чужаке.

– Это колдун лопарский, он принес вести от батюшки, – объяснила Славуша.

Арнгрим что-то буркнул жене, встал и неторопливо удалился обратно в море.

– Муж сказал, ты можешь остаться в нашем доме на одну ночь, – сказала она нойде. – Но завтра уходи!

Молодой саами хмыкнул. Предложение разойтись миром прозвучало вполне внятно.

– Не боится он оставлять тебя в избе с чужим мужчиной, да еще с шаманом?

– Нет, – спокойно ответила Славуша. И добавила чуть презрительно: – Что ты можешь нам сделать?

* * *

Нойда проснулся от холода – да такого лютого, что у него даже лицо занемело. Хорошо, по привычке устроился спать в меховом мешке на полу, хотя хозяйка с вечера протопила избушку и предлагала ему лечь на лавке. Послушался бы ее – рук и ног бы с утра не нашел. Что такое, откуда мороз?

На миг шамана окатило ужасом – проспал врага! Не уберегся! Но как?! Еще с вечера он обшарил избу, чтобы убедиться в отсутствии чужого колдовства, и призвал всех сайво сторожить его сон. Нойда протянул руку и нашарил зачарованный саамский нож, который с вечера положил у изголовья. Никто к нему за ночь не прикоснулся. Как и ко второму, драгоценному железному ножу, который нойда приберегал против нежити.

Распахнулась дверь, в избу вошла Славуша в подпоясанном кожушке. Вместе с ней в сумрак ворвались ослепительная вспышка солнца и порыв ледяного ветра.

– Просыпайся, гость дорогой! – весело позвала она. – Зима пришла!

Выбравшись наружу, нойда тут же прикрыл глаза ладонью. В чистейшем, ни облачка, голубом небе сияло солнце, отражаясь в застывшей воде, как в огромном серебряном зеркале.

– Море встало! – послышался позади голос Славуши. – Ты погляди как сверкает!

Нойда нахлобучил шапку поглубже на уши. От холода аж зубы сводило.

– Спряталась под лед, – прошипел он, пряча нос в ладонь. – Значит, боишься…

* * *

Весь день нойда бродил по заветери. Он облазил все берега, вышел на лед, продолбил лунку. Померил толщину льда и глубину воды на выходе из залива. Изучил расселины в отвесных скалах, годные, чтобы по ним подняться наверх. Долго рассматривал причудливые знаки, густым узором покрывавшие обрывы, да так и не понял, нанесены они людьми, богами, или это и вовсе живые существа, которые почему-то вросли в камень в незапамятные времена.

Вернувшись, он плотно поел, разжег в очаге небольшой огонек, уселся рядом с ним на полу и вытащил из котомки бубен. Славуша сидела на лавке по соседству и пряла, поглядывая на шамана с любопытством и опаской.

– Я раз видела, как вожане гадают, – не выдержала она. – У них в деревне был праздник, так мы с сестрицами ходили. Расстилают на земле бычью шкуру, а на ней всякие звери нарисованы. И медведь, и волк, и орел, и щука… Потом берут кость и кидают и глядят, на какой знак попадет. По тому и судьбу толкуют…

– И у нас так делают, – рассеянно кивнул нойда.

Он держал бубен над огнем и медленно поворачивал его, равномерно прогревая со всех сторон.

– А у тебя там что начертано?

– Три мира, – кратко ответил молодой шаман. И неохотно пояснил в ответ на удивленный взгляд: – В середине – лик солнца. Тут – боги, тут духи, тут предки…

Он повернул бубен внешней стороной к девушке и неожиданно спросил: