Колея к ржавому солнцу

Тим посмотрел на дилера снизу вверх. Голова того была немного наклонена к правому плечу, отсюда и прозвище. Макс рассказывал, что однажды Повешенного поймали друзья одной его клиентки, под кайфом выбросившейся с девятого этажа. Друзей было трое, один из них занимался классической борьбой. Они избили наркоторговца, отвезли в багажнике машины в лес и сунули в петлю перекинутого через толстый сук гибкого провода. Двое, намотав проволоку на руки, потянули ее, третий повис на брыкающихся ногах барыги. Тот захрипел, кажется, обгадился, а потом его шейный позвонок и сук дерева одновременно треснули. Повешенный рухнул на землю и остался лежать неподвижно с неестественно выгнутой шеей. Эта поза спасла его. Решив, что все кончено, убийцы-дилетанты ушли. Но Повешенный как-то выжил. Пока он отлеживался у знакомого, те, кто пытался его прикончить, в одночасье куда-то пропали, и больше их никто не видел.

А Повешенный вскоре вернулся на улицы и, как сказал тогда Макс, в свои тридцать лет стал их некоронованным королем. Он не был боссом, но ведь современные боссы – это, по большому счету, офисные работники, менеджеры и бухгалтеры, сводящие дебет с кредитом, составляющие отчеты и старающиеся не соваться на улицы. А на улицах тем временем идет своя жизнь. На них скипетром и державой Повешенного стали свернутая набок шея, которую дилер наотрез отказывался заковывать в жесткий воротник, хриплый из-за поврежденных связок голос, и красный, как от ожога, незаживающий след странгуляционной борозды, оставленной желто-зеленым, предназначенным по ГОСТу для заземления, проводом. Падение с шеей внутри петли заставило его поверить в свою неуязвимость, и тем, кто хотел проверить это самостоятельно, такая ошибка стоила дорого.

– Ты что, язык сожрал? – спросил Повешенный у Тима. – Только что ведь говорил.

– А… – мальчик пошевелил непослушными не то от холода, не то от страха губами. Все-таки от страха, потому что его мозг перестал работать, и Тим задал глупый вопрос: – А за что он должен?

– За гречу, за что еще? – ответил Повешенный. – Твой брат ведь герондосом жалился, или ты не знал?

– Знал, – ответил Тим. – А… Сколько он тебе был должен?

Повешенный, коротко усмехнувшись, назвал сумму. Тим даже не понял сначала. Потом удивился. Подумал, что дилер обманывает его. Тот, словно радар, уловил мысли мальчика, кивнул.

– Верно. До хрена. Прямо охуллиард. Этот пырь мне уже с год торчал. Вел себя, надо признать, – Повешенный пошевелил пальцами, как паук лапками, – правильно. Не шкерился, не сквозил, старался расплачиваться. Регулярно что-то отдавал, так что я его не трогал, – Повешенный хмыкнул. – Мы с ним почти сроднились. Но новые «чеки» – только за наличку… В последний раз обещал, что вот-вот раздобудет денег и заплатит. Сразу и за все. Тема у него какая-то вроде была. Не в курсе, в чем там дело?..

Тим слушал и не понимал слов. Сумма, названная Повешенным и мурашками прокатившаяся вдоль позвоночника мальчика, казалась немыслимой.

Но дилер молчал, ожидая ответа, и он решил попытаться.

– Я понял. Летом каникулы будут, – проговорил Тим, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно. – Я работать устроюсь. И буду отдавать тебе зарплату.

Повешенный хрипло рассмеялся. Что показалось ему смешным? Тим был всего лишь тринадцатилетним мальчиком, похоронившим брата, а теперь обсуждающим с барыгой реструктуризацию полученного в наследство долга.

Его взрослая жизнь только-только начиналась.

– Посчитай, сколько времени ты будешь выплачивать долг с зарплаты? Которую тебе пока еще никто и не платит. А я ждать не могу. Тем более до лета. Это ведь не мои деньги.

– Но у нас с бабушкой нет столько, – проговорил Тим. – У нас вообще ничего нет. Одна ее пенсия.

– Прямо уравнение с двумя неизвестными, да? Знаешь, не мои это проблемы, – пожал плечами Повешенный, и его голова дернулась. – Сам думай, что да как. Бабке расскажи… Пенсам в Сбербанке кредиты охотно дают…

Вот же падаль, с отчаянием подумал Тим. Он с отвращением взглянул на Повешенного как на человека, посадившего в чашу кухонного комбайна попугаев-неразлучников и нажавшего кнопку «On».

– Или дом продайте, – продолжал барыга, даже не глядя на Тима, будто разговаривал с невидимым собеседником по мобильнику. – А сами к родителям твоим уезжайте… Мне же Макс рассказывал… Хороший вариант, кстати, потому что, если не расплатишься, все равно сожжем вашу хибару. Вместе с бабкой твоей.

Тим со свистом вытолкнул воздух из легких и, не успев подумать, сжал кулаки и бросился на Повешенного. Хлесткий встречный удар в подбородок откинул его назад. Тим упал, опрокинулся на спину, головой ударившись о гулкую водосточную трубу, а локтями – о наросшую под ней наледь. На запрокинутое к небу лицо сеялась влага.

– Неделя! – услышал Тим сквозь боль. – У тебя есть неделя!

Он задохнулся, когда страх ударил его ногой в живот. Внутри Тима что-то булькнуло, перекатилось по внутренностям, натянулось спазмом. Повешенный посмотрел на мальчика и сказал:

– Долго лежать собрался? Я же тебя не убил. Так что шевели поршнями.