Колесо Фортуны

Он сказал, что купил бы такую за пять-шесть тысяч ливров, ну а мне, как королю, очевидно, пришлось заплатить за нее тысяч восемь... Как бы не так! Тридцать тысяч она стоила для меня! Крадут, крадут чудовищно, и помешать этому никак нельзя. Вот совсем недавно я узнал... Только прежде скажите, вы не пишете мемуаров? Или, может быть, собираетесь писать?

- Нет, ваше величество, не пишу и не собираюсь.

- Тогда ничего, тогда можно рассказать... Ужасно боюсь мемуаристов. Никогда не известно, что о тебе потом напишут. Короли, конечно, - короли, но они ведь и люди! Мы не можем поминутно изрекать высокопарную чепуху в назидание потомкам. А проклятые мемуаристы обязательно подслушают, подсмотрят что-нибудь этакое...

или даже придумают какую-нибудь гадость и сразу - в свой брульон. А потом? Ведь после смерти даже короли бессильны... Так вот, - но между нами, граф! - я сам только на днях узнал. Чтобы выносить мою ночную посуду, в придворном штате состоят два человека. Они одеты в бархат и вооружены шпагами... Бархат - я еще понимаю, но для чего им шпаги?.. Вы не знаете? И каждый получает двадцать тысяч ливров! Но ведь столько же получает и министр... И потом - только это уж совсем между нами! - у меня теперь случается по два-три дня - ничего... Им же выносить нечего! А деньги идут.

- Этому легко помочь, ваше величество. Перестаньте ужинать и принимайте на ночь настойку ревеня.

- Вы думаете?.. Нет, невозможно! Я ведь не могу опубликовать рескрипт ужины при дворе отменяются, так как король страдает запорами. Как я буду выглядеть перед дамами?.. А если не объяснить, все подумают, что я просто скуп! Хорошенькое дело - войти в историю с таким прозвищем! Был Людовик Девятый Святой. Это почетно! Был Людовик Десятый Сварливый. Малоприятно, однако терпимо. Но Людовик Пятнадцатый Скупой?

Скупость - это уже не характер, это порок, не правда ли? Нет, я предпочитаю более приятные пороки... Или слабости. Например, вкусно покушать. Кому мешает эта невинная слабость?

Сверкающие белым лаком двери, на которых резные позолоченные амуры резвились среди цветочных гирлянд, бесшумно распахнулись. В салон вошла маркиза де Помпадур. Ее роба из бледно-розовой, шитой серебром, тафты, перехваченная в тонкой, по-девичьи, талии, крупными волнами ниспадала к парчовым туфелькам с перламутровыми пряжками.

- Ваше величество, - сказала маркиза, склоняясь в реверансе, карточная партия составлена и ждет вас.

- Благодарю вас, мой друг, - галантным полупоклоном ответил король. Уверен, что она составлена наилучшим образом. Что бы я делал без вас?! Что бы делала бедная Франция?! Вы видите, граф, - повернулся король к своему собеседнику, - мы так и не смогли поговорить о деле. Вот так всегда - ни одной свободной минуты.

А еще говорят: короли - повелители... Они - невольники, рабы своих бесчисленных обязанностей... Но вы можете быть уверены, граф: я заранее одобряю все, что скажет маркиза. Мне повезло больше, чем древним:

у них были особые богини - мудрости и красоты. А мой трон украшает женщина, в которой соединились мудрость Минервы и все прелести Венеры... сказал король, целуя руку маркизы.

- Вы слишком добры, ваше величество, - сказала маркиза.

- Я только справедлив, мадам. Никакие комплименты не отразят ваших достоинств... Как ни жаль, я вынужден вас покинуть. Не провожайте меня.

Маркиза и граф склонились в поклоне. Маркиза звякнула колокольчиком, двери распахнулись. Помавая бедрами, скользящей походкой записного танцора король выплыл из салона. Маркиза колокольчиком указала появившемуся лакею на приоткрытое окно. Камерлакей закрыл окно и плотно притворил за собой двери.

- Только что король уверял меня, - сказал граф, будто вы любите прохладу.

- Прохладу, но не чужие уши. Их слишком много вокруг. Говорят, Фридрих тратит на шпионов больше, чем на армию. Садитесь, граф.

Маркиза села на пуф возле подзеркального столика с гнутыми ножками и, опершись локтями о столешницу, автоматическим жестом стареющей женщины разгладила морщины в уголках глаз.

- Что еще говорил король?

- Жаловался на несварение желудка.

- Это кажется, единственное, что его на самом деле беспокоит... Вы удивлены, граф, тем, что я просила вас приехать?

- Нет, мадам, я был бы удивлен, если б этого не случилось.

- Тем лучше. Тогда вы должны понимать, о чем пойдет речь.

- Я весь внимание, мадам.

- Вы знаете наши потери. Величие Франции рушится.

Мы потеряли Канаду, теряем индийские владения, наши войска в Европе терпят поражение за поражением, Великая Франция все еще блистает, задает тон... Но чем блистает? Праздниками, фейерверками? Задает тон в покрое женских платьев и мужских камзолов? Версаль набит придворными бездельниками, галантными пустомелями. Кто окружает короля? Вот сейчас против него сидит герцог, в его жилах течет голубая, почти королевская кровь. Он умеет все, что нужно при дворе, - играть в карты, кланяться, танцевать и плести комплименты. Но жеребец, на котором он скачет во время охоты, умнее своего хозяина... И все гребут, хватают, выпрашивают подарки, пенсии, награды...