Колесо Сансары

Шатры среди финиковых пальм, люди, верблюды, лошади, ослы… Толстый человек в узорчатом халате с широким матерчатым поясом, за который заткнут изогнутый бронзовый кинжал. У него злые глаза привыкшего отдавать приказы. Девочка не знает языка племени песчаных дикарей, но она понимает, чего хочет этот человек: затащить её в свой шатёр, повалить на ворох ковров и грубо овладеть ею. В груди она чувствует жжение, словно там, возле сердца, разгорается маленький, но жгучий костёр. И ещё чувство гадливости и бессилия…

Другой человек, в длинной одежде, с пронзительными горящими глазами на высохшем костистом лице… Он прерывает того, с кинжалом, прерывает резко и властно, словно имеет на это право. Предводитель разбойников не уступает, в его гортанном голосе прорезаются визгливые нотки, но тут он встречается взглядом с глазами маленькой исцарапанной пленницы в рваной накидке и замолкает, словно проглотив язык, - потому что глазами девочки на него смотрит сама Смерть. Потом девочка узнает, что всего через два восхода солнца на этот лагерь нападут соседи из другого разбойничьего рода, - шакалы дерутся даже из-за обглоданных костей, - и первая же прилетевшая с вершины вон того холма стрела найдёт жирное горло вожака песчаных грабителей…

А сейчас она покорно следует за взявшим её за руку худым и высоким человеком, подчиняется, потому что чувствует Силу этого старика. Через много лет она узнает, что служитель Бога не ведал жалости, он всего лишь выполнял свой Долг. Слуги Бога, простёршего свою охраняющую длань над Отцом Городов Тиром, искали Отмеченных Печатью среди всех окрестных народов, и жрецу было важно, чтобы девочка пришла в храм Владычицы Ночи девственницей…

Подземелье, блики факелов пляшут на каменных стенах, вырезая на них причудливые тени… Тягучая завораживающая музыка, и плывут в такт этой музыке стройные и гибкие обнажённые тела девушек, окрашенные отсветом пламени в цвет горячей бронзы… И она среди них, среди танцующих Танец Посвящения, а за границей очерченного трепещущим багровым светом круга качаются, повторяя движения танцовщиц, чёрные змеиные головы на уходящих во тьму длинных телах. Музыка убыстряется, в неё вплетаются ритмичные голоса бубна и маленького барабана, бронзовокожие фигуры изгибаются и кружатся всё быстрее и быстрее; и подползают из темноты змеи, и приподнимаются на хвостах, словно вырастая из каменных плит пола…

Короткий вскрик, и тут же следом за ним другой. Две девушки заступили за край светового круга, вошли во тьму, и беспощадные ядовитые зубы тут же отыскали их ничем не защищённые тела…

Резкий голос медного гонга обрывает музыку. Будущие жрицы богини Танит - нет, уже ставшие ими, - застывают в причудливых позах. Пламя факелов разом вспыхивает ярко-ярко, граница света стремительно наступает, освещённый круг ширится, и змеи торопливо уползают во тьму…

Несколько тёмных фигур в плащах и с закрытыми лицами уносят тела непрошедших таинство. А затем пламя разгорается ещё ярче, и в круг багрового света вступает жрец, изрекающий волю богов. Он медленно поднимает вверх руки, одновременно разводя их в стороны. И за спиной жреца проступает из мрака фигура Владычицы Ночи. Глаза богини закрыты, но все в подземелье ощущают Её взгляд. Чувствует этот взгляд и она, ставшая Её жрицей, отдавшей Танит всю себя и вкусившей Её силы. Нет больше девочки, похищенной из маленького селения на берегу Моря, а есть служительница Богини, женщина с именем ночной птицы…

И разгорается возле сердца маленький, но жгучий костёр…

И это был второй раз, когда она видела.

Скрипят вёсла, и плещет за деревянным бортом гаулы вода Моря. Корабль держит путь в Кар-Хадташт, и жрица Танит плывёт на этом корабле. Такова воля Владычицы: отныне место жрицы там, в Новом Городе, сыне Тира.

Сияющий Мелькарт поднялся над горизонтом; и высветились башни и стены Кар-Хадташта, и берег, и гавань, забитая кораблями. Жрица стояла на носовой палубе и смотрела на город, которому волей Танит назначено быть ей домом. Жрице не было никакого дела до мыслей других людей на борту гаулы. Впрочем, она хорошо знала, что в этих мыслях нет ни капли непозволительного, а есть только лишь боязливое почитание той, которая является служительницей Богини Ночи. Никто не посмел бы взглянуть на женщину с именем ночной птицы как на просто женщину. Танит, женская ипостась Ваала-Молоха, не потерпит такого святотатства, гнев её будет ужасен и настигнет дерзкого в любом месте Ойкумены и даже за её пределами…

Жрица убивала. Сама она не считала это убийством, она просто выполняла волю Владычицы и приносила ей то, что требовала богиня - дымящиеся человеческие сердца, вырезанные кривым жертвенным ножом из груди подаренных Танит. Жрица не запоминала лиц гибнущих на тофете - ей это было безразлично. Танит должна пить горячую кровь, тогда Её сила не оскудеет; и не иссякнет плодородие жён Кар-Хадташта; и на смену одной принесённой в жертву девочке родится десять других.