Колесо сансары

А ещё я вспомнил про Форму, с которой я-Рюхей проникал в чужие внутренние миры. Ныне я дал ей, наконец, имя: Юрэй-нин, или Призрачный Шпион. И где-то с четырёх лет, когда уже не слишком опасался, что дисбаланс суго и ци без моего постоянного контроля меня убьёт, я начал более или менее регулярно проникать как Юрэй-нин в глубины чужих душ.

Потенциал этой Формы сложно недооценить. Однако и слабых мест в ней хватало. То, что послать Юрэй-нина можно лишь после длительного сосредоточения - полбеды. То, что Призрачный Шпион в чужом внутреннем мире почти бессилен и роль его сводилась в основном к наблюдениям - тоже не так уж важно. А вот то, что созерцание чужих внутренних миров чаще всего походило на разглядывание иероглифов незнакомого языка...

Внутренний мир содержит кладовые человеческой памяти. Его символы могут рассказать о людях даже то, что они сами о себе не всегда знают. Вот только чужаку очень сложно определить, что именно отвечает в чужом внутреннем мире за память и что считать важными символами, а на что можно не обращать особого внимания.

А ещё внутренний мир есть сокровенное отражение духа человеческого, так что даже простое проникновение в него подобно святотатству. Конечно, не мне, демону, избегать такого; к тому же, как уже сказано, что-либо менять в чужой душе мне не дано... и всё же, всё же, всё же...

Тем более назрел куда как важнейший вопрос.

Что и как я могу изменить в своём внутреннем мире?

* * *

Буря, что пронеслась по нему при втором перерождении, не осталась без последствий. На первый, беглый, взгляд особых изменений не обнаруживалось. Но если всмотреться пристальнее...

Нависшая пелена туч движется. Причём не просто движется, а по кругу. Временами вдоль оси моего мира намечается некое уплотнение, и тучи начинают походить на набрякшее молоком вымя с вытянутым к земле туманным сосцом. Обычно озеро отражает эти перемены (или всё наоборот и небеса отражают происходящее на земле?): медленно, но ощутимо закручивающаяся воронкой вода порождает небольшой водоворот в самом центре озера. Однако проходит время, и эти явления разглаживаются. Замедляют вращение влага небес и вода земли, зародыши смерча и водяной воронки исчезают... чтобы спустя время появиться вновь.

Вечно цветущие деревья потеряли около трети лепестков. Опавшие укрывают землю белым не сплошным ковром. Некоторые сорванные лепестки плавают на поверхности озера, сильно облегчая наблюдение за круговоротом вод.

Свет, сочащийся сквозь тучи, потемнел. Теперь он, особенно при длительном созерцании, вызывает ощущение подспудной тревоги.

А ещё, приложив ухо к земле, можно время от времени услышать далёкие подземные не то вздохи, не то трески, не то гул. Словно замурованный где-то в неименуемых глубинах великан жалуется во сне на тяжкие оковы, ворочается в тесной своей каморе, задевая стены, бормочет что-то медленным неразборчивым голосом...

Всё это совсем не нравится мне. Но что я могу сделать? И нужно ли вообще что-то делать с этим? Оставаться чистым созерцателем страшно. Но не меньший страх во мне рождается и при мысли предпринять что-то. Всё равно, что.

Зажатый в тисках двух этих страхов, я... ничего не предпринимаю. Медлю.

И завёл прямо во внутреннем мире что-то вроде дневника, где описываю все эти перемены. Заодно занося в него вообще все замеченные нюансы. Не только то, что обнаружил у себя, но и то, что нашёл во внутренних мирах других людей. В будущем это вполне может пригодиться.

Ах да. Я ведь как-то упустил из виду ещё одно фундаментальное изменение.

В новой жизни моим стихийным сродством - ирония судьбы, не иначе! - стала Молния. Стихия из Триады Неба. О развитии которой я не имел почти никакого представления. Даже о Воздухе и Огне я знал больше!

С другой стороны... в самой первой своей жизни я знал о цемора ещё меньше. И ничего, смог разработать свою систему знаков. Так что с покорением Молнии предстояли сложности, да - но сложности посильные. Преодолимые.

Кстати, о цемора.

В жизни Рюхея я, опасаясь за сохранность своей тайны и (скорее всего, справедливо) не рискуя экспериментировать с магией начертаний под носом у опытных и могущественных магов, практически не двигался в этом направлении. Но я-Акено попал в совершенно иные условия.

Во-первых, поблизости нет никаких слишком любопытных и профессионально подозрительных магов: у внешней границы первой стены Ёро, где располагался дом семейства Оониси, несли свою службу воины городской стражи, усиленные, особенно летом, гвардией князя; маги появлялись в этом районе редко. Ну а если бы и появились... почти центр богатого города! Обилие цем-печатей самого разного назначения и вида (в основном начертанных каннуси одного из пяти главных храмов Ёро, ибо продажа печатей с последующей их подзарядкой - один из главных источников храмового богатства).