Колесо страха

– В тот же миг те, что держали друг друга в объятиях, оказались отторгнуты друг от друга. Мы были подхвачены ураганом, ослеплены молниями, покараны и отброшены к стенам. И когда мы пришли в себя, всем жрецам и жрицам Семи Святилищ был ведом наш грех! Да, даже несмотря на то, что Иштар и Нергал не успели слиться воедино, той ночью грех Царпанит и Алузара стал известен. Ибо Кланет, который стоял на страже, предал их и натравил на них эту свору. Будь Кланет проклят! – Шарейн воздела руки вверх. Ее ненависть была подобна пламенеющему молоту. – Ползти ему, ослепленному, но не умирающему, по холоду и тьме Нергалова царства! Но богиня Иштар! Гневная Иштар! Отдай его сперва мне, и я отправлю его туда!

Глава 5

Как судят боги

– Какое-то время, – продолжала она, – мы лежали во тьме, Царпанит и я, вместе, и не знали, что случилось с Алузаром. Велик оказался грех, к коему я была причастна. Не сразу нашлось для нас подходящее наказание. Я утешала ее, как могла, я любила ее и не заботилась о себе, ибо ее сердце было разбито, пока она томилась в неведении о судьбе того, кого она любила. Наступила следующая ночь, и жрецы пришли за нами. Они вывели нас из кельи и в тишине проводили нас ко входу в Ду-аззага, Сверкающую Комнату, где советовались боги. Там ждали нас другие жрецы и Алузар. Они открыли дверь, трепеща, и втолкнули нас троих внутрь. По правде говоря, мой дух дрогнул, я испугалась и чувствовала, как трепещет душа Царпанит. Ибо Ду-аззага была наполнена светом, а на местах богов располагались не их изображения, но сами боги! Скрытые искрящими облаками, боги смотрели на нас. На месте Нергала царила пламенеющая тьма. Из сияющего лазурного тумана перед алтарем Набу послышался голос Владыки Мудрости. «Столь велик твой грех, женщина, – сказал он, – и твой, жрец, что потревожил он самих богов! Что хотите вы сказать перед тем, как мы вынесем приговор?»

Голос Набу был холоден и бесстрастен, как свет далеких звезд, но в нем слышалось понимание. И вдруг в своей любви к Царпанит обрела я силу, и чувствовала я рядом с собой ее непокорную душу – ее любовь, будто щит, защищала ее. Она не ответила, лишь протянула руки к Алузару. Защищенный своей любовью, он тоже не выказывал страха, обнимая ее. Их губы встретились, и боги, что выносили приговор, оказались забыты. Затем Набу заговорил вновь: «В этих двоих горит пламя, загасить которое не под силу никому, кроме Иштар, а может, и ей самой!»

На это Царпанит, высвободившись из объятий своего любимого и подойдя к сиянию, скрывавшему Иштар, ответила с почтением: «Да, о Мать, разве не ты матерь того пламени, что мы зовем любовью? Разве не ты создала его и зажгла над бездною Хаоса? И, создав его, не знала ли ты, сколь могущественно оно? Любовь, матерью которой ты, о великая Иштар, являешься, вошла, непрошенная, в мое тело, которое принадлежало тебе и все еще принадлежит, хотя ты и оставила его. Моя вина в том, что любовь оказалась столь сильна, что прорвалась в двери твоего храма, или же она в том, что ее свет ослепил меня и могла я видеть лишь того, для кого она сияет? Ты сотворила любовь, о Иштар, и если ты не хотела, чтобы она поглощала все, то зачем ты создала ее столь могущественной? Или же, если любовь сильнее даже тебя, можно ли винить нас – смертных мужчину и женщину – за то, что не смогли противиться ей? И если любовь не сильнее тебя, она все же сильнее смертного человека. Так карай же любовь, о Иштар, не нас!»

И Владыка Набу нарушил тишину молчания богов: «Истинно то, что говорит она. Пламя, которое они несут в себе, известно тебе, о Иштар, лучше, чем нам. Потому тебе и отвечать ей».

Сквозь вуаль сияния стал слышен голос богини, мягкий, но с нотками горького гнева: «Истинно то, что ты говоришь, Царпанит, та, кого я некогда звала дочерью. И из-за того, что это истина, я умерю свой гнев. Ты спросила, сильнее ли любовь, чем я, ее создательница. Мы узнаем это! Ты и твой возлюбленный будете жить в месте, открытом вам. Вечно вы будете пребывать рядом. Вы сможете видеть друг друга, касаться друг друга взглядом – но никогда губами или руками! Вы сможете говорить друг с другом – но никогда о пламени, что зовется любовью! Ибо едва оно сведет вас вместе, я, Иштар, войду в тебя, Царпанит, и сражу его! И я не буду той Иштар, что ты знала. Нет, мое иное воплощение, которое смертные зовут Гневной, Разрушительницей, овладеет тобою. И так будет до тех пор, пока пламя в тебе не одолеет ее или же не угаснет».

Голос Иштар умолк. Боги сидели в тишине, и вдруг из пламенеющей черноты алтаря Нергала послышался голос Владыки Смерти!