Колесо страха

– Славная битва, волчонок, – прошептал он. – Славная битва. Теперь в цепи. Подчинись. Тебе представится возможность. Делай, что я говорю, волчонок, а я сделаю, что могу.

И он отодвинулся от Кентона. Тот поднял голову, оглядываясь. Он видел, как барабанщик наклонился, поднял тело жреца со сломанной шеей и одним движением длинной руки бросил его через борт. Наклонившись снова, следом он отправил тело того, чье лицо Кентон растоптал.

Барабанщик остановился перед воющим ослепленным жрецом, который катался по палубе, пытаясь встать. Затем, добродушно улыбаясь, он поднял его за ноги и швырнул за борт.

– О троих можно не беспокоиться, – пробормотал Гиги.

Тело Кентона сотрясала дрожь, зубы стучали друг о друга. Он всхлипнул. Барабанщик посмотрел на него с изумлением.

– Ты хорошо сражался, волчонок, – сказал он. – Почему же ты дрожишь, как побитая собака, у которой отобрали кость?

Он положил руки на окровавленные плечи Кентона. Тот замер от этого прикосновения. Будто из рук Гиги исходила какая-то сила, которой сейчас питалась его душа. Будто он коснулся какого-то древнего источника, сосуда, содержащего безразличие как к жизни, так и к смерти, и это безразличие наполнило его.

– Хорошо, – сказал Гиги, поднимаясь. – А вот и Захел пришел за тобой.

Надсмотрщик стоял рядом с Кентоном. Он коснулся его плеча, указал на короткую лестницу и повел его с палубы в яму.

В сопровождении Захела Кентон спускался в полумрак ямы. Спотыкаясь, он прошел по узкому проходу и остановился возле огромного весла, за которым виднелась голова с золотистыми, светлыми, как у женщины, волосами, склоненная к могучим плечам. Златовласый гребец спал. Его талию опоясывало толстое бронзовое кольцо. К этому кольцу была прикреплена цепь, вторым концом присоединенная к скобе позади скамьи, на которой он сидел. Запястья были прикованы к веслу, на котором покоилась его голова. Слева от спящего находилась еще одна цепь, а с весла свисали другие кандалы.

Захел толкнул Кентона на скамью рядом со спящим гребцом, обхватил его талию бронзовым кольцом, которое замкнул. Кентон не оказывал сопротивления, когда его руки просунули в кандалы, свисающие с весла, и заперли их. И вдруг Кентон почувствовал на себе тепло чужого взгляда. Обернувшись, он увидел лицо Шарейн, глядящей в яму. В ее взгляде была жалость и еще что-то, что заставило его сердце биться чаще.

– Уж не бойся, я за тобой присмотрю, – сказал Захел.

Кентон снова обернулся.

Шарейн уже не было.

Он склонился к веслу, к которому был прикован.

Раб корабля!

Глава 8

История Сигурда

Кентон проснулся от пронзительного звука свистка. Что-то обожгло плечо, будто раскаленным железом. Он вскинул голову, покоившуюся на руках, и озадаченно уставился на свои скованные запястья. И вновь удар, впивавшийся в плоть, обжег плечо.

– Проснись, раб! – Он услышал знакомый рычащий голос и попытался сбросить со своего разума оцепенение сна. – Встать! Встать у весла!

Затем другой голос, совсем рядом, прошептал хрипло, но дружелюбно:

– Поднимись на ноги, пока его хлыст не разрисовал тебе спину кровавыми рунами.

Шатаясь, Кентон поднялся, непроизвольно положив руки в потертые углубления на поверхности весла, к которому был прикован. Встав, он оглядел спокойный бирюзовый океан, который был словно накрыт куполом серебряного тумана. Напротив него находились четыре человека: двое сидели, двое стояли у опор огромных весел, которые, как и то, за которое он держался, выдавались за борт корабля. За ним простиралась черная палуба…

На Кентона обрушились воспоминания, прогнав остатки сна. Первый голос принадлежал Захелу, а обжигали Кентона удары его бича. Он обернулся. Другие люди, с черной и просто смуглой кожей, сидели и стояли у весел, нагибались и поднимались, заставляя корабль Иштар двигаться по голубой водной глади. А на платформе у подножия мачты стоял Захел, насмешливо ухмыляясь. Снова рванулся вперед хлыст, обжигая Кентона.

– Не оборачиваться! Грести! – проревел Захел.

– Я буду грести, – прошептал второй голос. – Стой и двигайся вместе с веслом, пока твои силы не вернутся.

Кентон обернулся, поглядев на человека со светлыми волосами, длинными, как у женщины. Но лицо его – мужчина поднял голову на мгновение – не казалось женственным. Его глаза были холодными, как лед, и голубыми, как лед, хотя в них и читалась некая суровая доброжелательность. Кожа его была иссечена штормами и закалена бурями. Точно так же и тело его, покрытое мышцами на плечах, спине и руках, бугрящимися, когда он двигал огромное весло, не походило на женское, хотя он ворочал веслом с той же легкостью, с которой женщина орудует шваброй.

Он был северянином с головы до ног; викинг, будто оживший персонаж древней саги и, как и Кентон, раб корабля; великан, спавший у весла, когда на Кентона надели его собственные цепи.

– Сигурд, сын Тригга, – вот мое имя, – пробормотал северянин. – Что за норна[54] неудачи забросила тебя на этот корабль колдунов? Говори тихо, склонись к веслу. У дьявола с бичом острый слух.