Колесо страха

Кентон вспомнил – сюда ударил меч. Меч одного из людей Кланета!

Перед его мысленным взором пронеслись, сменяя друг друга, картины: стрела, вонзившаяся в щит викинга, булава Гиги, воины, уставившиеся на него, сеть, упавшая на Шарейн и ее женщин, озадаченные лица…

И потом – это!

Кентон снова поднял бутылку. Его рука замерла, не донеся ее до рта, он напрягся, нервы зазвенели. Напротив него был силуэт – человек, с головы до ног покрытый красными пятнами! Кентон видел его сильное, жесткое лицо с глазами, горящими убийственной яростью, его длинные, спутанные волосы, опускающиеся на измазанные красным плечи. Лоб пересекала сочащаяся кровью рана. Мужчина был обнажен по пояс, и от соска левой груди к животу тянулся порез, сквозь который виднелись ребра!

Кровавый, угрожающий, ужасный, призрак с мертвого пиратского корабля смотрел на него.

Стоп! Что-то знакомое было в этом лице… в глазах! Взгляд Кентона привлек блеск золота на правой руке выше локтя. Это был браслет. И он узнал этот браслет – свадебный подарок Шарейн!

Кто этот человек? Кентон не мог ясно мыслить – как можно здраво рассуждать в таком состоянии, с туманом в голове и кровавой пеленой перед глазами, с этой слабостью, которая сковывала его мышцы?

Внезапная ярость охватила Кентона. Он размахнулся, чтобы запустить бутылкой прямо в лицо дикаря.

Левая рука фигуры поднялась, сжимая похожую бутылку…

Это был он, Джон Кентон, его отражение в зеркале на стене. Окровавленный силуэт с ужасными ранами на теле – это был он!

Часы пробили десять.

Словно очищающая молитва, мерный бой часов подействовал на Кентона благотворно. Его разум прояснился, его воля окрепла, он вспомнил о своей цели. Сделав еще один хороший глоток бренди, не глядя больше в зеркало, не глядя на драгоценный корабль, он подошел к двери.

Взявшись за ключ, Кентон остановился в задумчивости. Нет, так не получится. Нельзя рисковать и выходить в коридор. Джевинс, возможно, все еще рядом, или другие слуги могут его заметить.

Какова будет их реакция, когда они увидят его?

Он не мог добраться до воды, чтобы промыть раны и смыть кровь. Придется обойтись тем, что есть в комнате.

Меч Набу лежал на полу, более не отливая голубым, он был измазан кровью от острия до рукояти.

Кентон оставил его лежать там. Из другого ящика он вынул свой набор первой помощи. Там были бинты, вата и йод. Сжав зубы от боли, он вылил йод на рану в боку и помазал им рану на лбу. Затем сделал ватный компресс и перебинтовал себе голову и грудь. Кровотечение прекратилось. Жжение, вызванное йодом, утихло.

Подойдя к зеркалу, Кентон осмотрел себя.

Пробили часы.

Половина одиннадцатого! Который был час, когда он держался за золотые цепочки корабля, когда призвал корабль и за эти цепочки был выдернут из комнаты в тот волшебный мир, где корабль плыл?

Всего девять!

Это случилось каких-то полтора часа назад! Но за это время в другом мире, где не двигалось время, он успел побыть рабом и завоевателем, сражался в великих битвах и заполучил и корабль, и женщину, которая насмехалась над ним; за это время он стал тем, кем был теперь!

Менее чем за два часа!

Кентон подошел к кораблю, подобрав по пути меч. Он отер рукоять от крови, не тронув лезвие. Перед тем как опустить глаза, он опустошил бутылку.

Сперва Кентон посмотрел на каюту Шарейн. У цветущих деревьев были обломаны ветви. Выбитая дверь валялась на палубе. Створки окна были разбиты. На крыше рядком сидели голуби, понурив головы, скорбя.

Из отверстий для весел вместо семи торчали четыре пары. А в яме сидело уже не двадцать восемь гребцов. Осталось лишь шестнадцать, по двое на каждом весле.

На правом борту виделись вмятины и отметины – следы столкновения с биремой. Корабль Иштар плыл теперь где-то по неведомым морям в мире, откуда его унесло.

А у румпеля стояла фигурка – игрушка, правящая игрушечным кораблем. Человечек с длинными светлыми волосами. У его ног сидели еще две игрушки – одна с блестящей безволосой головой и обезьяньими руками, другая – рыжебородая, с агатовыми глазами и сверкающим ятаганом на коленях. Тоска охватила его, тоска по дому, будто он оказался где-то на чужой звезде на задворках космоса.

– Гиги! – закричал он. – Сигурд! Зубран! Приведите меня обратно!

Он наклонился над тремя фигурками, осторожно касаясь их пальцами, будто пытаясь передать им свою жизненную силу. Долго он стоял над Гиги, инстинктивно догадываясь, что в нем наиболее сильна магия корабля. Сигурд был силен, перс был скрытен, но в коротконогом гиганте жила сила богов Земли в дни ее юности, древняя, неведомая ныне людям сила.

– Гиги! – шептал он, склонившись над фигуркой. – Гиги! Услышь меня! Гиги!

Неужели фигурка двинулась?

Его сосредоточенность нарушил уличный шум. Разносчики газет выкрикивали какие-то глупости, важные для этого нелепого мира, куда его зашвырнуло! Эти крики разорвали нити, нарушили ту связь, которая начала формироваться между ним и фигуркой.

Ругаясь, Кентон выпрямился.