Колесо судьбы. Дочь вождя

Кена стиснула зубы.

– Отойти, – медленно произнесла она, – и бросить меня?

Льеф молчал.

– Или не ты клялся, что мы вместе отправимся за грань?

Льеф закрыл глаза.

– Прости, – устало сказал он.

Кена медленно встала и взяла плошку с пола.

Она замерла, разглядывая уродливый знак, начерченный на дне – руну «Смерть».

– Кена, он съел?.. – Сигрун, вошедшая в избу, замолкла на полуслове, увидев, что Кена стоит с плошкой в руках.

Кена медленно подняла на неё взгляд. Глаза её были непривычно черны.

– Взгляни, – сказала она, и Сигрун не сразу узнала голос чужачки.

Но подошла.

– Что это? – спросила травница.

– Ты знаешь. Ты сама меня научила.

Сигрун вгляделась в знак.

– Но кто это начертал? – спросила она и перевела взгляд с плошки на Кену.

– Не знаю, – сказала Кена, – я никого не знаю здесь, кроме тебя.

– Ты же не думаешь, что я… – обида сменялась злостью в глазах лекарки. – Ну, это уж слишком, галльская колдунья. Я пустила вас в дом. Но, видимо, следовало бросить умирать.

– Прости, – Кена отвела взгляд.

– Что здесь произошло? – требовательно спросила Сигрун.

– Он отказывался пить и уронил чашку на пол.

– Ладно, – Сигрун вздохнула, – я принесу ещё. А эту разбей. Не нужна мне в доме проклятая вещь.

Кена в задумчивости опустилась на топчан. Через несколько минут Сигрун принесла новую миску, и южанка благодарно кивнула.

Лекарка удалилась, а Кена приподняла миску, рассматривая дно. Затем опустила и принюхалась, пытаясь определить, какие травы входят в состав – всё было хорошо. Только после этого она поднесла чарку Льефу к губам.

С тех пор она проверяла всю еду и однажды, учуяв запах ночёвки – растения безвредного, но часто добавляемого в магические отвары, вылила содержимое плошки за окно.

Льеф к тому времени настолько вымотался, что ни о чём с ней не спорил. Кена никак не могла понять, идёт он на поправку или нет. А однажды вечером в дверь постучали – но вошла не Сигрун. Она бы и не стала стучать. На пороге появился конунг, закутанный в мягкий шерстяной плащ.

Льеф заставил себя открыть глаза. Он внимательно смотрел на Эрика и молчал. Конунг тоже ничего не говорил.

Кена обшарила комнату глазами – ей было неуютно в перекрестье этих взглядов, и она чувствовала, что кто-то должен начать разговор.

Взор её упал на оставленную Сигрун у кровати больного чашу с водой.

– Мы приветствуем тебя, конунг, испей с нами из одной чаши, если пришёл с миром.

Кена взяла чашу и с поклоном поднесла конунгу.

Тот, поколебавшись, сделал глоток. Затем осушил остаток залпом – с дороги у него пересохло горло – и со стуком поставил чашу обратно на стол.

– Приветствую тебя… – хрипло произнёс Льеф. – Мой названый отец.

– Ты потерял право называть меня так.

Льеф замолк.

Конунг шагнул вперёд.

– Я пришёл посмотреть тебе в глаза, убийца Руна.

– Зачем?..

– Хочу знать, сын рабыни, которого я приютил и который предал мой дом – рад ли ты, что жив?

Льеф устало опустил веки.

– Нет, – тихо сказал он.

Но Эрик по-прежнему не находил покоя.

– Я вложил в твои руки меч, – сказал он и, взявшись за рукоять меча, лежавшего у топчана Льефа, отбросил его в сторону, – мой кузнец выковал его для тебя.

Льеф молчал. Снова открыв глаза, он просто смотрел на своего палача.

– Я приказал изготовить для тебя доспех! – не находя ответа на свою ярость, Эрик повысил голос. Схватил в руки панцирь Льефа, лежавший тут же, и замер, увидев в сквозной дыре на груди зияющую на подкладке руну. – Колдун! – выдохнул он, поднимая ошарашенный взгляд на Льефа.

Льеф ничего не понимал, а у Кены вышибло воздух из лёгких.

– Это не так! – с трудом выдавила она. – Это не он начертил, это я!

Льеф с неожиданной силой рванул её на себя и зажал рот рукой.

Эрик переводил взгляд с одного на другую.

– Как низок ты, Льеф, сын Хальрода… – конунг замолк, впервые в жизни не находя слов. – Как низок ты… приказал своей рабыне использовать против побратима колдовство. Даже так, тайными знаниями, ты не решился сразиться с ним сам!

Льеф молчал, не зная, что сказать.

Эрик хотел отшвырнуть панцирь, но тут же одумался и прижал его к груди, точно опасаясь, что кто-то попытается вырвать его из рук. Попятился.

– Эрик, это ложь! – в последний раз попытался возразить Льеф, но конунг давно его не слышал.

– Я соберу тинг, – пробормотал он словно в бреду, – будьте вы прокляты, Льеф и его рабыня, и ведовка Сигрун, что ему помогала. Пусть вечно сердца ваши полнит та боль, что наполнила моё. Жизнь Руна не оплатишь серебром.

***

Вопреки ожиданиям Кены, визит Эрика взбодрил Льефа. Он стал меньше спать и, хоть и выглядел обеспокоенным, казался теперь более здоровым и живым.

Кена всё ждала, когда же Льеф захочет наказать её, и долго ждать не пришлось. Льеф сдерживался до вечера. Всю ночь не спал, а наутро, едва Кена, лежавшая на его плече, открыла глаза – встретилась взглядом с холодными голубыми глазами.

– Зачем ты это сделала? – спросил Льеф.

Кена молчала и испуганно глядела на него.

Льеф поджал губы и прижался к её лбу лбом.

– Зачем ты это сделала, чужачка… – почти умоляюще прошептал он, но Кена всё не отвечала.