Колибри

Ах, Мирайдзин, Мирайдзин! Тебе девять! Десять! Одиннадцать! Двенадцать! До чего же приятно каждое 20 октября устраивать твой день рождения, до чего увлекательно идти с тобой по дороге, ведущей к сердцу этого мира, пока сам он катится в тартарары! Забудь о спорте, в котором тебе всё так чудесно удаётся: делать из тебя обычную чемпионку значило бы попусту растрачивать твои таланты. Фортепиано, танцы, рисование, верховая езда: занимайся чем хочешь, но не погружайся в это с головой, не гонись за славой вундеркинда – тебе уготовано нечто куда более важное. И не ввязывайся в состязания, моя умница, – лучше проявляй озабоченность по поводу глобального потепления, моя хорошая, смотри всякую ерунду на YouTube вместе с подружками и нарочно делай ошибки в контрольных, чтобы не слишком от них отличаться. Помни, ты – новый человек, тебе всё даётся легко, но выделяться, тем более обгонять их и маячить впереди тебе нельзя: нет, ты должна вести за собой, а это очень непросто. Тринадцать, Мирайдзин! Кино запоем: старые фильмы – «Великая красота», «Великий Гэтсби», «Пролетая над гнездом кукушки», «Донни Дарко», «Призрачный мир», «Подозреваемый», «Подозрительные лица» (последний успеет тебе до смерти наскучить за какие-то пять минут, поскольку, несмотря на все монтажные ухищрения, ты сразу опознаешь в Кайзере Созе Кевина Спейси), – по старинке, с подключённого к телевизору DVD-плеера, поедая в понедельник вечером в компании деда собственноручно приготовленные суши (ведь готовить ты, разумеется, будешь превосходно, причём, разумеется, не делая различий между итальянскими и этническими блюдами), а какие-нибудь «Отвязные каникулы», «Бар ”Гадкий койот“», «Джуно», «До встречи с тобой», «Звезда родилась» и древние сериалы, вроде «Очень странных дел», «Чёрного зеркала», «Бумажного дома» или «Во все тяжкие», – по-новому, онлайн на планшете с подружками, где угодно, только не в кинотеатре, потому что кинотеатры к тому времени окончательно умрут, и даже ты ничего не сможешь с этим поделать. Четырнадцать! Ох, Мирайдзин, не поддавайся так быстро чарам внезапно вспыхнувшей красоты, твоей собственной и тех, кто тебя окружает, подожди! Поверь: успеешь ещё влюбиться, и растеряешься, и скажешь нет, потом обретёшь уверенность и скажешь да, и будешь счастлива, потом несчастна и снова счастлива, всё случится, дай только срок. Подожди, родная. Но тебе становится скучно, и ты принимаешься за романы, за «Доктора Живаго», вот ведь дедушкино солнышко, «Мартина Идена», «Грозовой перевал», за сагу о Гарри Поттере, какая умница, вперемешку с новинками, о которых дед даже и не слышал: «Температура»^[36], «Сила»

^[37], «Лароуз»^[38]

, «Хроники всплывшего мира»^[39], – потом за комиксы, и в первую очередь, совсем как мама, за мангу, вплоть до той самой

Miraijin Chaos, в честь которой тебя и назвали, почему бы нет, а следом потихоньку и за прочие знаменитые саги Осаму Тэдзуки: «Астробой», «Следующий мир», «Дороро», – не забывая, впрочем, и других, тоже не новых, но всё-таки чуточку посовременнее, вроде «Сейлор Мун», боже, и «Сейлор Мун» тебе понравится совсем как маме, а раз уж ты заинтересуешься фантастикой, можешь пролистать выпуски «Урании», собранные ещё твоим прадедом, все 893 штуки, поскольку, хоть ты и новый человек, моя ласточка, припасть к истокам тебе будет не менее интересно, а после дед посоветует тебе «Дороги должны катиться» и «Человек, который продал Луну» Хайнлайна, уверяя, что это самая чудесная фантастика из всей, что он когда-либо читал, а он только её и читал, но это не так уж важно, ведь тебе они понравятся, наглядно продемонстрировав, как долго мир ждал нового человека, с какой поэтичностью и наивностью мечтал о нём и изображал – тысячи, тысячи раз. Пятнадцать, Мирайдзин: а почему бы тебе самой не завести канал на YouTube? Давай, попробуй, чего тебе стоит? Ну же, не трусь, займись! И ты соберёшься с силами, а дедушка, всегда казавшийся тебе строгим, хотя вовсе таким не был (ведь с подростками это в высшей степени излишне: кому строгости недостаёт, вроде тебя, Мирайдзин, тому она и так повсюду мерещится; с тем же, кто любой суровый взгляд воспринимает в штыки, строгость и вовсе бессмысленна), к твоему удивлению сразу согласится, даже станет поощрять, и вот YouTube-канал уже работает, хотя нет, сначала ты просто начнёшь загружать туда снятые на телефон ролики, старательно копируя всё, что так популярно у твоих сверстников, то есть будешь говорить о том, чем с ними можно поделиться, о фильмах и сериалах, которые стоит посмотреть, книгах, которые стоит прочесть, и одежде, которую стоит носить, блюдах, которые стоит приготовить, и танцах, которые стоит разучить, причёсках, которые стоит попробовать, играх, в которые стоит сыграть, местах, куда стоит сходить, и правилах, которым стоит следовать, чтобы не навредить природе, что позволит даже совершенно посторонним людям почувствовать желание присоединиться к тем, кто знаком с тобой в реальной жизни, то есть начать тебе подражать; в общем, ты превратишься в явление, которому в английском языке найдётся весьма точное название, но дед (вот она, строгость!) запретит тебе его произносить – конечно, только в шутку, – а ты и в самом деле не станешь, и за всю жизнь так его и не произнесёшь. Шестнадцать лет! Семнадцать! Тут-то тебя наконец и настигнет судьба, и ты станешь знаменитой, да-да, очень знаменитой, у твоего YouTube-канала вдруг пойдут миллионы просмотров, немыслимый успех, учитывая, что речь идёт о простых, естественных, совершенно обычных вещах, и чем быстрее твоя страна будет катиться к закату, тем больше подростков, и даже детей, заинтересуются твоими словами, начнут повторять за тобой, подражать тебе, смотреть на мир твоими невероятными глазами, станут твоими последователями, их будет всё больше и больше, а значит, придут и деньги, Мирайдзин, много денег, что, впрочем, тебя не удивит и не собьёт с пути, и значительную часть ты, разумеется, раздашь тем, кто в этом нуждается, а остальное отложишь до поры, потому что быть богатым, пока все вокруг стремительно беднеют, – огромное преимущество, если собираешься изменить мир, а дед уже окончательно выйдет на пенсию и полностью посвятит себя твоим делам, чтобы ты могла не отвлекаться от привычной жизни, от школы, экскурсий, фортепиано, поездок в Лондон, чтобы выучить английский, вечеринок, концертов, каникул в Болгери с дедом и друзьями, которые станут рвать тебя на части, лишь бы только ни на секунду с тобой не расставаться, а он позаботится о практической стороне вопроса, связанной с растущей славой, которую ты тем временем завоюешь, поскольку – как он будет думать, и окажется прав, – стоит тебе отвлечься от привычной жизни, как ты превратишься в бизнес, бренд, лейбл, и на тебя в тот же миг накинутся агенты, юристы, промоутеры, антрепренёры, бизнесмены и прочие эксплуататоры всех мастей, которых он, дед, сможет держать на расстоянии, чтобы рядом с тобой оставались только реальные люди, мальчишки и девчонки, девушки и юноши, которые, подражая тебе, выступят против всеобщего упадка, наступившего по вине их родителей, и тогда в жизни Марко Карреры снова произойдёт то, что происходило всегда: он застынет, словно врастёт корнями в землю, и станет изо всех сил пытаться задержать вокруг себя время, которое, однако, для тебя, Мирайдзин, будет, конечно же, по-прежнему бежать вперёд, и вот тебе уже восемнадцать, невероятно, Мирайдзин, ты теперь совершеннолетняя, юная женщина, прекрасная, катарсическая и ещё более плодотворная, в том смысле, что с тебя, и это больше не будет тайной, с тебя и подобных тебе начнётся новое человечество, способное пережить упадок, вызванный человечеством старым, поскольку настоящая перемена, единственная, которой обрадуется твой дед, будет заключаться в том, что подобные тебе, Мирайдзин, избранные, новые люди, женщины будущего, станут искать друг друга, и найдут, и соберутся вместе, и встанут единым строем, чтобы сперва спасти мир, а лишь потом его менять, ведь мир снова окажется в опасности, как многие годами предупреждали, но так и не были услышаны, как тысячи, сотни тысяч раз за одно лишь предыдущее столетие предсказывали в книгах, комиксах, мультфильмах, манге, кино, живописи, музыке, и тем не менее найдётся уйма людей, которые до самого конца откажутся этому верить, и уйма других, которые поверят слишком поздно и поразятся масштабам катастрофы, в общем, тебя, Мирайдзин, и подобных тебе призовут и подготовят к войне, сражаться в которой до вас никто не собирался, хотя всем давным-давно было ясно, что речь идёт о настоящей, жестокой войне, войне между правдой и свободой, и ты, подобные тебе и все ваши последователи, дети и подростки (бесчисленные), юноши и девушки (многочисленные), взрослые (немногочисленные) и старики (редкие), встанут в строй на стороне истины, ведь свобода к тому времени превратится в концепцию враждебную, гнетущую и непростительно полиморфную – концепцию свобод, бесконечных свобод, в рамках которой само слово «свобода» будет разодрано в клочья, как раздирает зебру стая пожирающих её гиен: свобода выбирать лишь то, что нравится, свобода отвергать любую власть, пытающуюся тебе помещать, свобода не подчиняться неприятным лично тебе законам, не уважать основополагающие ценности, традиции, институты, социальные пакты, взятые ранее обязательства, свободу отрицать очевидное, свободу запрещать культуру, искусство и науку, свободу лечить по не признанным врачебным сообществом протоколам или, напротив, не лечить вовсе, не прививаться, не пользоваться антибиотиками, свободу верить не подтверждённым фактам, а фейковым новостям, и заодно свободу их распространять, свободу санкционировать вредные выбросы, токсичные и радиоактивные отходы, свободу сбрасывать небиоразлагаемые материалы в море, загрязнять грунтовые воды и морское дно, свободу женщин быть мачистками, а мужчин – сексистами, свободу стрелять в любого, кто переступит порог твоего дома, свободу разворачивать беженцев на границах и отправлять их обратно в лагеря, свободу дать потерпевшим кораблекрушение утонуть, свободу ненавидеть религии, хоть сколько-нибудь отличные от твоей, еду и одежду, не похожие на твои, свободу презирать вегетарианцев и веганов, свободу охотиться на слонов, китов, носорогов, жирафов, волков, дикобразов, муфлонов, свободу быть безжалостным, бесчестным, эгоистичным, невежественным, гомофобом, антисемитом, исламофобом, расистом, фашистом, нацистом, свободу отрицать холокост, свободу произносить слова вроде «черномазый», «цыган», «дебил», «тупица», «даун», «педик», а то и выкрикивать их во всю глотку, свободу преследовать исключительно собственные цели и интересы, ошибаться, зная, что ошибаешься, и рубиться насмерть с теми, кто захочет исправить твои ошибки, потому что это и есть свобода, и уже не Конституция, но ошибка будет считаться её гарантом. А пока другие будут сражаться в реальной жизни, и бой их будет трудным, тебе, Мирайдзин, и подобным тебе придётся вступить в схватку в Сети, то есть на чужом поле, в патогенной среде, способствующей разрастанию метастаз свободы, поскольку вашей задачей будет при помощи тех же ваших игр, ваших рассказов, звучащих на родном языке, и даже ваших списков того, что делать можно и чего нельзя, собственным примером и присущей новому человеку харизмой защитить, сохранить для детей и подростков исчезающую там, в Сети, нормальность, исчезающее сочувствие и ​​старую добрую европейскую сердечность, сердечность эмигрантов и изгнанников, сгинувших вдали от дома, батраков, крестьян, шахтёров, чернорабочих, моряков, умирающих от усталости ради блага своих детей, съеденных каннибалами миссионеров, интеллектуалов, поэтов, художников, архитекторов, инженеров, преследуемых тиранами учёных, а это, учитывая твою известность и просто потому, что ты станешь выступать от имени и в защиту правды, пусть даже самой пустячной и обыденной, против свободы её попирать, обернётся для тебя огромным риском. Девятнадцать, Мирайдзин, и всё изменится – впервые для тебя и в который уже раз для твоего деда, – поскольку ты вынуждена будешь оставить свой старый дом, старую жизнь, уехать из города, скрываться в тайных убежищах, которые придётся постоянно менять, запугиваемая, оболганная, но всё такая же пленительная и охраняемая теперь, как самое драгоценное сокровище, чтобы ты могла, как и раньше, свидетельствовать о том, что мир некогда был прекрасным, милым, гостеприимным местом, дарившим себя людям совершенно бесплатно, и всё ещё может таким быть, и программу «Помни своё будущее», в которой ты примешь участие (а речь к тому времени пойдёт уже о программе, то есть о полноценном учении, сформулированном великолепнейшими умами из всех, что будут биться на твоей стороне, с чётко изложенными заповедями, которые следует исполнять, изменениями в поведении, которые нужно принять, и результатами, которых необходимо достигнуть), ты будешь с одинаковым усердием продвигать как из этих тайных убежищ, так и прямо из поросших маками полей, c ледяных горных вершин, из открытого моря, и твои последователи будут только множиться, а человечество – потихоньку меняться, ведь дети и подростки, с которыми ты некогда говорила, уже вырастут и перестанут цепляться за родителей, а если придётся, даже сразятся с ними, и вместо «я» начнут говорить «мы», и привлекут твоей искрящейся красотой других, и поставят во главу угла культуру, и станут искать друг друга, и найдут, и объединятся, и сомкнут ряды, в большинстве своём уже зная, что делать, пока старый мир бьётся в конвульсиях, и тоже благодаря тебе, вернее, только

благодаря тебе, если, конечно, верить твоему деду, одинокому, гордому и одинокому, встревоженному и одинокому, который, как и все остальные, будет следить за твоими успехами с телефона, с компьютера, и обнаружит, что чем дальше ты уходишь, тем чаще о нём говоришь, и будет этим тронут, и вспомнит как вчера посвящённые тебе годы, все семнадцать, а вот те, в которых тебя ещё не было, далёкие, выцветшие, отыщет в памяти с огромным трудом, и будет ждать тебя в старом доме на пьяцца Савонарола или другом, не менее старом, в Болгери, оба лишь его усилиями и держатся, куда ты, как только сможешь, приедешь навестить его с эскортом, Мирайдзин, поскольку отныне ты будешь ездить только с эскортом, приедешь и обнаружишь его в добром здравии, по-прежнему моложавым, по-прежнему активным, по-прежнему – его конёк – застывшим, словно вросшим корнями в землю, хотя всё вокруг будет двигаться и меняться, однако уверенным, что когда-нибудь, одним махом, вдруг, как это бывало всегда, время двигаться и меняться придёт и ему, и это время в конце концов наступит, и будет далеко не лучшим временем, поскольку принесёт с собой листок бумаги с больничным штампом, результат анализов, недвусмысленно, без обиняков, показывающих наличие опухоли, карциномы поджелудочной, совершенно титанических размеров и уже довольно запущенной – хотя, казалось бы, как? Ведь дед регулярно, каждые полгода проверялся, и ещё в прошлый раз ничего не было! Не могла же опухоль возникнуть и разрастись до столь невероятных размеров всего за шесть месяцев? Как подобное вообще могло произойти? А вот так, Мирайдзин, точно так же, как выросло его тело, когда ему было пятнадцать, поскольку Марко Каррера всегда рос именно так, и это, как уверяла его мать, было с самого начала записано в хромосомах, или, как опасался его отец, просто потому что настанет день X, когда Марко придётся сполна расплатиться за свой быстрый рост, в общем, в семьдесят – рак, чёрт бы его побрал, да ещё какой, и когда он скажет тебе об этом, не сможет не сказать, у тебя, Мирайдзин, подогнутся колени, и мир, который ты спасала, обрушится на тебя всей своей тяжестью, а он проворчит «я ещё поборюсь», но ты сразу поймёшь, что на самом деле он думает «мне конец», как думала его мать, когда пришёл её черед, и он, конечно, подумает именно так, потому что врач способен разглядеть смерть, – он, кто, тем не менее, сможет сказать, что прожил жизнь не зря, кто должен был умереть тёплым майским вечером полвека назад и даже был внесён в списки, и всё было готово, но в последний момент был помилован, Мирайдзин, ведь если бы он умер тогда, то не увидел бы, как ты появляешься на свет, не поднял бы тебя из воды и не принёс на эту Землю.