Колхоз: Назад в СССР

— Что, батя?! Что, батя?! Как быть теперь? Заставь дурака богу молиться, так он весь лоб расшибет!

Похоже, братец накосорезил. Интересно, конечно, чем Андрюха отличился.

Слушай, хоть обслушайся, а появиться родственникам все равно надо. Отошёл тихо от двери, спустился по ступеням вниз. На улице хорошо, ветерок легенький. Глянул на часы. Е-мое… Время почти десять вечера. Неплохо отдохнул.

Надо шустрее водные процедуры принимать, да к дядьке идти. И тут меня осенило. Черт. Вещи остались на берегу. Представляю, что они решили. Скажут, сбежал пацан. Или отправился в загул. Прямо в трусах. Так торопился, аж штаны не взял. Андрюхе точно попало. Где меня искать, они же не знают. Сначала, брат, наверное, весь пруд обегал в поисках.

А тут ещё беда какая-то. Судя по завываниям и Ольги Ивановны, и Машки, и бабы Зины, как бы кто не умер. Надо быстрее объявляться. Да придумать ещё легенду, где был. Днём мне казалось, точно выкручусь, если что. Но можно соврать про два часа, а про двенадцать, даже и представить не могу, чем отмазаться. Лучше, наверное, сказать, как есть, что спал.

Пока топал к пруду, размышлял о перспективе отхватить за самовольное исключение себя из рабочих рядов. Ну, не будет же меня реально дядька наказывать. Двадцать один год уже. В таком возрасте ремнем не бьют, хотя меня ни в каком не били, в угол не ставят. Даст ещё какое-нибудь задание на завтра, да и все. Нет. Скажу правду. Было плохо, пошел, лег спать.

Приняв решение рассказать Виктору правду, успокоился. Сразу стало будто даже легче.

С разбегу заскочил на мостик и нырнул «щучкой». Вода была просто нереально кайфовая. В меру прохладная. Я «кролем» доплыл до середины пруда, ушел под воду, потом выскочил, отплевываясь. Теперь у меня имелся один конкретный страх, даже фобия, ни в коем случае не глотнуть воды, пусть хоть из пруда. Хрен его знает. Не дай бог опять «накроет». Одно дело, когда ты сознательно гасишься несколько дней, и совсем другое, когда процесс от тебя не зависит. Захода на третий «спиртовой» круг я не переживу. Все болит, в голове шум, живот урчит, ибо жрать хочется, внутренности крутит и вертит. Нет. Надо в себя приходить. Нырнул ещё раза два, а потом поплыл к берегу. Выбрался из пруда, стою, как хрен пойми кто. Полотенца то нет. Трусы мокрые, с волос, по лицу вода стекает. Да и по всему телу тоже. Решил, пока дойду, как раз высохну.

На улице совсем темно стало. Я на огород поднялся и топаю по дорожке. С мыслями собираюсь, планирую, как с дядькой разговор пройдет.

А в саду, чуть ближе калитки, одинокая лампочка висит, прямо как есть, на проводе, и от нее тусклый свет. Смотрю, идёт кто-то. Вздыхает, под нос себе бормочет. Вроде бы на бабку Зину похоже. Судя по всему, к нашему шикарному туалету струячит.

Я же через первую калитку, которая в сад ведёт, перегнулся и зову ее тихо, чтоб раньше времени свое присутствие не выдать, разузнать, что там, да как. Настроение дядькино пробить. Заодно выяснить, какая беда их всех собрала. Короче, нужно понимание, каким образом строить линию поведения.

— Зинаида Стефановна… Баба Зина…

Та сначала голос услышала, замерла, как будто окаменела. Голову поднимает, на меня смотрит, потом отчётливо говорит.

— Мандец…

И — хренак! — на землю осела. Думаю, вот это номер. Бабка собралась концы, что ли, отдать. Калитку открыл, к ней подскочил, рядом сел. По щекам раз-два. Но не сильно. А то ещё хуже сделаю. Ноль эмоций. Я ее трясу за плечо.

— Баба Зина, ты чего?

А Баба Зина ничего. Не «Але» вообще баба Зина. Лицо белое, то ли дышит, то ли нет, хрен разберешь.

— Да твою мать! Проклятые Зеленухи! Батюшку надо. Отвечаю.

Это я сам с собой говорил, потому как стало страшно. Что, если и правда Стефановна умерла? Подхватил ее на руки и бегом к дому. Во двор заскочил, а там — Ольга Ивановна стоит.

— Бабка концы отдала! — С перепугу и от нервов ору на все село.

Соседка только меня увидела, тоже заорала. Только я про бабку, а она просто: «Помогите!» Разворачивается Ольга Ивановна и бежать к дому. Я вообще в шоке. Думаю, вот молодцы. Бабка кони двинула, а до нее и дела никому нет. Что за люди?! И пытаюсь следом тоже бежать. Но с бабулей на руках особо не разбежишься. Она хоть роста небольшого, комплекции аккуратной, а так-то ни черта не удобно.

Ольга Ивановна к дому добежала, схватила с порога кошку, та сидела, тоже своими делами занималась, и, как есть, мне в лицо швырнула. Животина орет. Соседка орет. Я тоже ору, потому что кошка, сволочь, когтями в плечо вцепилась. Хорошо, хоть мимо рожи промахнулась. И бабку не бросишь ведь на землю. Руки заняты. Ольга Ивановна на порог взлетела, потом в сени, дверь толкает, но почему-то не в ту сторону. Бьется об нее, как ненормальная. Я в этот момент точно понял, деревня Зеленухи — скопище неадекватов. Вон, соседка вроде нормальная была, а дня не прошло, исполняет похлеще Матвея Егорыча. Так тот хоть прибухивает. Оправдать можно. Тут что?