Коллапс. Гибель Советского Союза

28 сентября 1990 года Горбачев открыл совещание в Кремле, где верхушка комплекса собралась, чтобы обсудить программу конверсии от плановой военизированной экономики к рынку и мирному производству. За плечами у всех был многолетний опыт управления гигантскими государственными предприятиями, где работали десятки, а часто и сотни тысяч людей. Все они принадлежали к высшей партийной номенклатуре и имели высший допуск секретности. В течение многих лет главной организующей структурой для всех этих чиновников были Отдел оборонной промышленности ЦК КПСС и Военно-Промышленная комиссия при Совете Министров. Они явились на совещание, чтобы высказать свои претензии и рассказать о проблемах. Прежде всего их интересовало, что партия и государство может сделать, чтобы помочь им пережить болезненный переход к рыночной экономике. Никто из них понятия не имел, чего ожидать в ближайшем будущем. Пятилетний план, предложенный правительством Рыжкова, предусматривал снижение производства танков в два с половиной раза, а также сокращение вдвое производства ракет и военных самолетов. Правительство хотело, чтобы ВПК вместо этой продукции увеличил как минимум в 2,4 раза выпуск оборудования для сельского хозяйства, в 2,5 раза для медицины и в 1,8 раз для отраслей товаров широкого потребления. Объем производимой комплексом бытовой электроники должен был увеличиться вдвое[535]

.

Дискуссия в кремлевском кабинете Горбачева, как и ожидалось, выявила острые разногласия между либералами и консерваторами. Молодой экономист Юрий Яременко, специалист по китайским экономическим реформам, убеждал руководителей ВПК ускорить переход к выпуску потребительских товаров, — их кадры и ресурсы должны были перезапустить советскую экономику. Именно этого хотел Горбачев[536]

. Идея выглядела многообещающе, но ее реализация в скором времени вызывала сомнения. Евгений Велихов, вице-президент Академии наук, выступал за сотрудничество между предприятиями ВПК и американскими корпорациями. Он уговаривал Горбачева отменить правила соблюдения секретности, которые требовали одобрения на самом верху поездок руководящих представителей ВПК за границу и заключения ими сделок[537]. Он исходил из того, что американцы согласятся на такой революционный шаг в качестве сотрудничества с бывшими врагами и конкурентами по холодной войне.

Несколько директоров предприятий ВПК доложили Горбачеву, что они уже начали изучать варианты создания рыночных структур и партнерских отношений с Западом. Директор крупного производства военной электроники сообщил, что ведет подготовку к началу массового производства видеомагнитофонов. Другой руководитель планировал использовать военные спутники для создания мобильной телефонной связи по всей стране. Министр судостроительной промышленности установил деловые связи «с неким Раппопортом», швейцарским инвестиционным банкиром, который обещал найти деньги на реконструкцию судостроительных верфей Черного моря. Поиск «совместных предприятий» порождал и другие поразительные предложения. Руководители советского радиоизотопного завода при явном одобрении сверху обратились в американское министерство энергетики с предложением продать пять килограммов изготовленного в СССР плутония-238 — топлива для ядерного оружия — по цене 1200 долларов за грамм. Сделка должна была совершиться за наличный расчет, затем планировалась поставка десяти килограммов к концу 1990 года, и еще двадцати килограммов в 1991-м. Советский плутоний стоил значительно дешевле, чем произведенный в США. Удивленные американцы совещались, стоит ли соглашаться на это беспрецедентное предложение, но так и не решились его принять[538].