Коллапс. Гибель Советского Союза

Тем временем в Вашингтоне каждые десять дней собиралась чрезвычайная группа Совета национальной безопасности США, которая следила за стремительными событиями на советском пространстве. Американцы располагали отличными источниками информации в Москве, среди которых были сотрудники советского МИДа, люди из окружения Ельцина и даже временного правительства Горбачева. 24 октября координатор группы Николас Бернс направил Бренту Скоукрофту доклад под названием «Надвигающаяся буря», который начинался почти ленинской фразой: «Советская революция на пороге нового рывка». В документе сообщалось, что большинство центральных советских министерств «перешли под контроль российского правительства. Даже [МИД] и вооруженные силы все сильнее попадают под влияние России». Горбачев и Ельцин «старались поддерживать иллюзию существования “центра”, чтобы содействовать формированию экономического союза и обеспечить политическую легитимность для сохранения Советской армии». Эта иллюзия также позволила Горбачеву сохранить роль «полезного собеседника Запада». Прогноз на ближайшее будущее был следующим: Горбачев до конца года уйдет в отставку; вместо союзного центра придется иметь дело с Россией; Советская армия станет Российской; провозглашение независимости Украины после референдума 1 декабря «предрешено». Постсоветские республики образуют «безумное лоскутное одеяло» с зонами потенциально опасных конфликтов наподобие спора вокруг судьбы Крыма[1358].

Буш и Скоукрофт, читавшие эти прогнозы, склонялись к худшему сценарию. Правда американская разведка сообщала с высокой долей уверенности, что Генеральному штабу в Москве удалось сохранить централизованный контроль над стратегическим и тактическим ядерным вооружением. Однако было неясно, в чьих руках — Горбачева или Ельцина — теперь находятся армия, КГБ и ядерная «кнопка»[1359]. Скоукрофт считал экспертов по Советскому Союзу в ЦРУ «проельцинским лобби». Однако он соглашался с тем, что страна разваливается. «Думаю, я не мог даже вообразить, как далеко все это могло зайти», — вспоминал он много лет спустя. По словам Скоукрофта, Ельцин хотел избавиться от Горбачева, а способом добиться этого было «почти полное» разрушение Союза: «Он просто выдернул Советский Союз из-под [Горбачева]»[1360]

.

Огромный кабинет Горбачева в Кремле превратился в отрезанный от внешнего мира остров. Многочисленные телефоны на столе в основном молчали. Люди, которые раньше звонили и приходили, теперь сидели в тюрьме, лишились должностей или перешли на сторону Ельцина. Сотрудники КГБ, деморализованные и дискредитированные, больше не присылали аналитических отчетов. Столпы и кумиры советской интеллигенции, некогда часть окружения Горбачева, переметнулись к Ельцину. Академия наук СССР, союзы писателей, художников и другие творческие объединения проголосовали за переход в российскую юрисдикцию. Раиса Горбачева, за августовской болезнью которой последовала затяжная депрессия, устранилась от общественной жизни, обвиняя всех в предательстве мужа[1361]. В крохотный круг советников Горбачева входили Черняев, Шахназаров, Яковлев и Шеварднадзе, — двое последних не могли отказать изолированному советскому лидеру в помощи.

С ними Горбачев обсуждал новый курс Ельцина. Яковлев и Шеварднадзе рекомендовали сохранять дистанцию и ждать, пока российские лидеры совершат ошибки и это поднимет цену Союза. Горбачев заявил, что полностью поддержит российское правительство реформ: «Ключевой вопрос — помочь Ельцину. Если он почувствует себя обманутым, брошенным, может вспороть что угодно». Горбачев назвал «опаснейшей академической утопией» идею о том, что РСФСР может выжить как отдельное государство. Народы других республик, пояснил он, «в большинстве своем готовы признать лидерство России, но только в форме нового Союза… где бы Россия на практике выполняла свою роль». Горбачев все еще воображал, что станет избранным президентом в таком Союзе[1362].

21 октября после длительного отсутствия собрался переформатированный Верховный Совет СССР. Горбачев открыл первое заседание, но оно только подчеркнуло его изоляцию. Многих парламентариев отправили в отставку, заменив депутатами, делегированными из Верховного Совета РСФСР и других республиканских собраний. Над трибуной рядом с советским знаменем висели флаги только семи республик. Украинская Рада после нескольких недель обещаний так и не прислала делегацию. «Не представлена Украина, естественно, Прибалтика и Грузия… Практически представлены только так называемые демократические силы… Другие силы, теперь оппозиционные, почти полностью вычищены», — записал в дневнике Вадим Медведев[1363]

. Горбачев в своей речи сравнил заседание с Всероссийским учредительным собранием, избранным в ноябре 1917 года. Это была странная аналогия, учитывая судьбу собрания, которое в первый же день разогнали большевики. Главные газеты напечатали только краткое изложение того, что говорил Горбачев[1364].