Коллапс. Гибель Советского Союза

Леонид Кравчук позднее заявлял, что референдум на Украине стал шагом, который привел к развалу советской империи: «Это есть заслуга Украины»[1432]. Факты опровергают это утверждение. Украинский референдум — отражение распада СССР, а не его причина. Разрушенный сначала реформами Горбачева, а затем непримиримым сепаратизмом ельцинского курса, Советский Союз к 2 декабря 1991 года уже представлял собой развалины. Финансовый некролог СССР лучше всего рассказывает историю его крушения. В 1986 и 1987 годах, в годы чернобыльской катастрофы и дефицита водки, Министерство финансов напечатало всего 3,9 и 5,9 миллиарда рублей. Однако в 1987–1988 годах, когда законы о предприятиях и кооперативах пробили непоправимые бреши в финансовой системе, вливания рублевой ликвидности возросли до 11,7 и 18,3 миллиарда соответственно. В 1990 году парламентский популизм, суверенитет республик и «война законов» против союзного правительства заставили Минфин напечатать 28,4 миллиарда рублей. В 1991 году, когда Горбачев передал полномочия республикам, рублевая эмиссия увеличилась до 93,4 миллиарда. «Сбережения» советского населения росли в геометрической прогрессии, но быстро превращались в бесполезную кучу бумаги. Государство, не способное выполнять свою главную функцию — обеспечивать стабильность валюты, — неизбежно должно было развалиться[1433]

.

Декабрьские события «добили» Горбачева и его фантазии о добровольном Союзе. И последний удар нанес новый курс Ельцина. Голосование на Украине не изменило выбор ельцинского правительства. Вне зависимости от тамошнего голосования Ельцин, Гайдар и его команда готовились взять на себя функции союзного центра. После украинского референдума у российских реформаторов наконец оказались развязаны руки, и ликвидация центра была доведена до конца.

ПОСЛЕДНИЙ УДАР

Ельцин не посвящал в свои планы многих из окружения, погрязшего во фракционной борьбе и интригах. Позже некоторые из членов российского руководства утверждали, что произошедшее через несколько дней в белорусском лесу было, по крайней мере отчасти, подготовленным заговором. Свидетельства и факты, однако, говорят об импровизации. Ельцину не хотелось настраивать против себя независимую Украину. В то же время он предполагал, что Кравчуку будет крайне необходимо соглашение с РСФСР для международного признания, и он будет готов на компромиссы. «У нас обоих, — вспоминала Старовойтова, — возможно, было обманчивое, ложное впечатление, что решение Кравчука реализовать полную независимость будет зависеть от согласия Ельцина, поскольку этот шаг не был предусмотрен нормами международного права»[1434]

.

Ельцин вылетел в Минск 7 декабря с Бурбулисом, Гайдаром, Шахраем, Козыревым и личным помощником Виктором Илюшиным. Других, включая Руцкого, Станкевича, Лукина, Хасбулатова, остальных министров, даже не проинформировали о подготовке встречи[1435]. Перед отъездом из Москвы Ельцин встретился с Горбачевым и заверил его, что хочет вернуть Кравчука к переговорам по Союзному договору. Бурбулис в воспоминаниях настаивал, что Ельцин вовсе не обманывал советского лидера: «Это была абсолютно наша добрая воля и наша добросовестная позиция». Сам Ельцин никогда такого не заявлял[1436]

.

По утверждению Гайдара, он тоже не знал, что произойдет в Минске[1437]. Однако его официальные действия говорят об обратном. 1 декабря главный российский экономист спешно подготовил ряд указов. Одним из них под контроль российского государства передавались все советские конгломераты и консорциумы, которые возникли в 1989–1990 годах и действовали на территории Украины, Казахстана, Белоруссии и других республик. Другой объявлял, что со 2 января 1992 года в России освобождаются цены. Документ гласил, что торговля с «бывшими союзными республиками» будет вестись «как правило, по мировым ценам». Указы означали фактическую ликвидацию Советского Союза. Ельцин подписал их 3 декабря[1438].

Ельцина в Минск пригласили Шушкевич и премьер-министр Белоруссии Вячеслав Кебич во время беседы в кулуарах Госсовета 24 ноября. Белоруссия остро нуждалась в нефти и газе из Сибири. Шушкевич пообещал Ельцину отличный отдых после переговоров в охотничьей усадьбе «Вискули» — это была правительственная дача для высшей партийной номенклатуры в Беловежской пуще, примерно в 80 км от Бреста и всего в 8 километрах от советско-польской границы. Через несколько дней Ельцин позвонил Шушкевичу и попросил пригласить в «Вискули» и Кравчука[1439]. Днем 7 декабря Шушкевич сновал между Минском и его скромным аэропортом. Сначала он встретил Ельцина и сопроводил его в белорусский Верховный Совет для выступления перед депутатами. Затем, в рамках отдельной церемонии, он приветствовал Кравчука и вместе с ним улетел на военную авиабазу недалеко от резиденции «Вискули».