Коллекционер

М.: Разве вам ее не жалко?

К.: Ну, получается, вроде бы ты обязан ее все время жалеть. Это тетушка Энни виновата.

М.: Как это?

К.: Она вроде так как-то делает, что все вокруг тоже кажутся ненормальными. Не могу толком объяснить. Вроде как никто вокруг не имеет права быть нормальным. Я не хочу сказать, что она все время жалуется. Она просто смотрит. И надо всегда быть начеку. Ну вот, к примеру, скажешь вечером, ни о чем таком вовсе не думая: «Сегодня утром чуть на автобус не опоздал, пришлось мчаться со всех ног». И тут уж тетушка шанса не упустит, наверняка скажет: «Ну и радуйся, что у тебя-то ноги есть». А Мейбл промолчит, но так взглянет, сам не рад будешь, что рот раскрыл.

М.: Свинство какое.

К.: Над каждым словом более тщательнее приходилось думать.

М.: Более тщательно.

К.: Ну да, я так и хотел сказать.

М.: Почему же вы не ушли от них? Не сняли себе комнату?

К.: Подумывал об этом.

М.: Потому что тогда эти две женщины остались бы совершенно одни. Вы поступили как настоящий джентльмен.

К.: Да куда там. Скорей уж как настоящий лопух. (Эти его жалкие попытки казаться циничным!)

М.: А теперь они обе досаждают родным в Австралии.

К.: Похоже на то.

М.: Пишут вам письма?

К.: Да. Только не Мейбл.

М.: Вы мне не почитаете какое-нибудь?

К.: А зачем?

М.: Мне было бы интересно.

К. (тяжкая внутренняя борьба): Как раз сегодня утром получил. Кажется, оно у меня с собой. (Споры, споры, уговоры, но в конце концов письмо извлечено на свет божий.) Они же глупые, необразованные.

М.: Да какое это имеет значение! Прочтите вслух. Все целиком.

Он сидел у двери, а я вязала, вязала, вязала… не помню слово в слово, но письмо звучало примерно так:

«Дорогой Фред. (Она так меня называет, ей не нравится имя Фердинанд – а сам весь красный от смущения.) Рада была получить от тебя ответ, и, как в последнем писала, это твои деньги. Бог был к тебе так милостив, не оскорби Его, употребив во зло, помни про Мне отмщение[97], и зря ты сделал такой шаг, дядя Стив говорит, недвижимость – дело хлопотное, затраты не окупаются, не стоит того. Ты, видно, нарочно не отвечаешь на мои вопросы, кто приходит прибирать, может, какая женщина согласилась. Я мужчин хорошо знаю, и не зря говорят: чистота – залог здоровья и Богу угодна. Фред, я знаю, у меня прав таких нету и ты был очень к нам щедрый, только дядя Стив, и мальчики, и Герти тоже в толк не возьмут, чего ты с нами не поехал, Герта даже сказала, как раз нынче утром, тебе стыдно должно быть, что ты не с нами, твое место здесь, в семье, только не думай, что я тебе не благодарная. Уповаю на Бога, что простит мне излишества, только все было очень необыкновенно, а Мейбл ты бы и не узнал, она загорела на здешнем солнце, и тут очень мило и прилично, если бы не пыль. Все тут очень быстро пачкается, и живут они все совсем не так, как мы жили дома, в Англии, и по-английски говорят как все равно американцы какие, даже дядя Стив. Так что мне не жаль было бы вернуться домой в Блэкстоун, сырость и пыль очень действуют на нервы, и еще надеюсь, ты сделал, как я велела, проветрил комнаты, и белье просушил, как я учила, и пригласил хорошую уборщицу это все сделать, как я говорила, а ты обещал. Надеюсь на тебя.

Фред, очень я волнуюсь, чтоб все эти деньги тебе боком не вышли, не теряй голову, в наши дни очень много бесчестных людей развелось. (Она имеет в виду женщин, пояснил он.) Так и шныряют вокруг, я тебя растила и воспитывала, как умела, и, если ты пойдешь по дурной дорожке, грех все равно как мой. Мейбл я это все не покажу, она говорит, тебе не по душе такое читать. И я понимаю, ты уже давно в возраст вошел (она хочет сказать, я уже совершеннолетний и сам могу за себя отвечать), только я все равно о тебе беспокоюсь, потому как все так случилось. (Она имеет в виду, что у меня родителей нет.)

Мельбурн нам понравился. Город большой. На будущей неделе вернемся в Брисбен, погостим у Боба с женой. Она нас пригласила письмом. Очень достойно с ее стороны. Встретят нас на вокзале. Дядя Стив, Герта и мальчики шлют привет. Мейбл тоже, как и твоя любящая я».

– Потом она пишет, чтоб я не беспокоился, деньги пока еще не кончились. И опять пишет, чтоб я старушку пригласил прибирать в доме, она, мол, все более тщательнее сделает, молодые теперь так не умеют.

(Потом мы долго молчали.)

М.: Как вам кажется, хорошее письмо?

К.: Она всегда так пишет.

М.: Меня от него просто тошнит.

К.: Ну, она ведь совсем необразованная.

М.: Да дело же не в том, как она пишет, а в том, что думает! Ужасная гадость.

К.: Она же меня забрала и столько лет держала.

М.: Еще бы, забрала и держала, и держит до сих пор, не выпускает. Сделала из вас тупицу и хочет, чтоб вы навсегда таким и оставались.

К.: Премного благодарен.

М.: Но ведь это действительно так!

К.: Да правы вы, правы. А как же. Вы ж всегда во всем правы.