Коллекционер

Мила никогда не умела выражать свои чувства, пряча их под толстым слоем равнодушия. После смерти матери она стала другой, замкнутой. А порою даже боялась сказать, как она скучает и любит дорогому ей человеку, заменяя эти слова всего лишь скупой улыбкой. И как сейчас хотелось все исправить, больше проводить времени с любимыми и родными, сказать «спасибо» приемной матери за то, что отдала так много для того, чтобы воспитать ее, но она никогда этого не сделает. Потому что уже поздно, и все, что сейчас оставалось, это смотреть на красивое лицо дорогой ей женщины и оплакивать.

Лидия Романовна была ей как мать. Она любила девушку всем сердцем. Отдала всю свою любовь и заботу, хотя не была обязана этого делать. А как много событий их связывало. Первые секреты, душевные разговоры матери и дочери, поддержка, забота даже на расстоянии. Эта женщина была поистине святой. Она терпела и стойко переносила непростой характер Милы, пытаясь сгладить острые моменты. Сидела с ней сутками, когда та болела, посещала все праздники, школьные мероприятия. Устраивала яркие дни рождения и сделала все, чтобы ее приемная дочь чувствовала себя счастливой.

Позади Милы стоял Стеклов. Он вызвался пойти с ней, если вдруг девушке станет плохо, и Ардо не возражала. Так странно видеть именно его сейчас рядом в такую сложную минуту. Привычнее и правильнее, если это был бы Никонуров или Федор, ведь они знали эту женщину. Но рядом стоял Иван.

Мила потянулась рукой к голове и нежно погладила женщину, которую любила и которую уже больше никогда не увидит. И в этот момент ее сердце словно кто-то взял в тиски. Ей захотелось закричать, но Мила только отдернула руку, делая шаг назад. Ноздри учуяли аромат валидола, а во рту стало так сухо, что казалось, слизистая сейчас треснет.

Она схватилась за руку Ивана, тот мгновенно оказался рядом.

– Тебе плохо? – спросил он, а Мила ничего не смогла ему ответить. Она только кивнула и хотела сделать шаг, но не смогла. Ноги подкосились, и девушка уже думала, что упадет, но Иван подхватил ее, словно пушинку.

– Вынесите ее в коридор, там диван, – раздался голос доктора.

Мила понимала, что это было очередное видение. Понимала и не могла с ним бороться. Она прочувствовала весь спектр ужаса и боли, который ощутила Лидия Романовна в последние минуты своей жизни.

Стеклов вынес напарницу в коридор и положил на небольшой диванчик. Чья-то рука протянулась к ее лицу, преподнося стакан воды, и Мила тут же схватилась за него, делая жадный глоток и осушая полностью. Она тяжело дышала. И только спустя несколько минут ее сердце стало успокаиваться, как и боль, которая его сковала.

– Эй, ты как? – Иван дотронулся своими горячими пальцами до ее лица, покрытого холодным по́том, убирая прядки волос за ухо.

– Нормально, – хрипловатым голосом ответила Мила.

– Медицинская помощь нужна? – снова голос доктора.

– Нет. Спасибо.

Подбежала медсестра, говоря о том, что доктора срочно вызывают, и мужчина оставил их с Иваном наедине. Мила молча сидела, облокотившись на диван. В голове почему-то раз за разом вспыхивали воспоминания о Лидии Романовне, какая она была прекрасная женщина.

– Как сказать это Кириллу Геннадьевичу?

– Хочешь, я могу сам рассказать?

Мила обернулась к Стеклову, расположившемуся рядом. Она прекрасно понимала, что он говорит это совершенно серьезно. Устало вздохнув, смахнула с бледных щек слезы. Они сидели в пустом коридоре больницы, где проходил медицинский персонал, искоса глядя на них. Аромат дорогого одеколона Стеклова заглушал запах хлорки и медикаментов.

– Нет. Не нужно. Я сама ему все расскажу. Сможешь отвезти меня обратно на работу?

– Да. Конечно.

– Спасибо, но для начала давай ко мне заедем, я переоденусь.

Иван поднялся с дивана и подал руку Миле. Девушка с удовольствием за нее ухватилась и, только встав на ноги и почувствовав твердый пол под ногами, осознала, что ничего не увидела при прикосновении к Ивану. Ее сила вернулась, и она прочувствовала на себе все то, что чувствовала Лидия Романовна в последние минуты жизни, а вот прикосновения к Стеклову даровали пустоту. Ничего. «Теперь снова придется носить перчатки», – пронеслось у нее в голове.

Они быстро доехали до ее дома, и через несколько минут по квартире уже разносился аромат кофе, когда Мила вышла из своей спальни уже в сухой одежде. Кроме Федора, она еще ни разу не приводила других мужчин к себе до сегодняшней ночи, когда здесь побывало два криминалиста и парочка полицейских, а теперь на ее кухне варил кофе Иван. «Моя одинокая квартира превратилась в проходной двор», – подумала она, входя на кухню и замечая, что на столе уже стоит чашка с дымящимся кофе.

– Добавил две с половиной ложки сахара, как ты любишь, – сказал Стеклов, смотря на Милу, вставшую в дверном проеме. Девушка немного успокоилась, и теперь ее мозг мог трезво мыслить. Только вот до Никонурова она так и не смогла дозвониться.

– Спасибо.