Коллекционер

– Все началось еще в детстве, – заговорил Кирилл Геннадьевич. – Ты, наверное, заметила, что я никогда не говорил о своих родителях? И это не просто так. Моя мать была слабой женщиной. А у отца, как и у меня, тоже было маленькое хобби, это, наверное, мне от него досталось. Он любил бить мою мать и своих детей. Точнее, только меня, сестру он не трогал, он любил ее. Пылинки с нее сдувал. Меня в особенности он ненавидел. Не знаю почему, что я ему такого сделал. – Мужчина пожал плечами, и в его глазах Мила даже увидела растерянность и задумчивость. – И я ненавидел свою мать, которая не могла меня защитить и всегда смотрела, как он меня бьет. А отец умел бить так, чтобы не оставить следов. И чтобы не было слышно ни звука, он включал погромче джаз и приступал к своему «хобби». Потом, когда я лежал на полу, избитый, и молил бога, чтобы я умер, отец переходил на мать, и тогда и она получала. – Мужчина замолчал на мгновение, сглатывая тяжелый ком в горле, и продолжил: – И как-то раз я не выдержал. Отца не было дома, он работал. Матери тоже не было. Да и вообще-то, я должен был быть в школе, но ушел раньше. Решил сбежать с уроков, – он усмехнулся. – И вот, я пришел домой, а там сестра. При одном только ее виде меня всего передернуло. Мы с ней поссорились, и на меня нашла такая злость, что я схватил отцовский галстук, висевший на двери, накинул сестре на шею и задушил ее. У меня тогда с плеч словно бетонная стена спала. Это я только потом, минут через десять, осознал, что натворил, и решил, что если меня дома не было, значит, это сделал не я. Собрал свои вещи и убежал обратно в школу. Как раз успел на последний урок. А когда пришел домой, то застал мать и отца в слезах, полицию. Я притворился, что ничего не знаю. Мне ведь тогда было совсем немного. Я пацан был. Лет тринадцать. Вот после этого мы и переехали в Москву. Отец хотел сбежать из квартиры, где убили его дочь. А через пару лет о ней все забыли. Ни фотографий, ни разговоров, словно и не было ее на свете. А затем я познакомился с твоей мамой и сразу же в нее влюбился. – Мужчина задорно рассмеялся, проводя рукой по жестким черным волосам, взъерошивая их. Он не казался убитым горем вдовцом. Кирилл Геннадьевич сейчас был тем обычным весельчаком, которого Мила всегда знала.

– Мы были с Мари лучшими друзьями. Я ее безумно любил. И моя любовь к ней росла с каждой секундой. Только вот она меня не замечала. Мари могла спокойно встречаться с другими парнями.

«Мари», – проговорила про себя Мила. И это прозвище в его устах не звучало зловеще. В нем слышалась любовь и нежность. «Боже мой, он все еще любит ее».

– А я ревновал. Когда видел ее с кем-то другим, то перед глазами все темнело, и мне хотелось придушить мерзавку, как и мою сестру, чтобы она никому не досталась. И я понимал, что не продержусь долго. Не смогу смотреть на ее счастливое лицо и понимать, что улыбку вызывает у нее кто-то другой, а не я, понимаешь? – его голос был наполнен болью. – Первый раз я сорвался в октябре, когда увидел ее с каким-то парнем, до этого я предлагал ей сходить в кино, но она сказала, что у нее дела. А когда совершенно случайно увидел их вместе, то осознал, дальше так не должно продолжаться. В тот день я познакомился с девушкой. Просто шел по улице, всматриваясь в лица незнакомок, и искал ту, которая похожа на нее, и нашел. В ту же ночь я ее убил. А на память отрезал палец. К сожалению, он не сохранился, не могу его тебе показать. – Он, кажется, и правда этому расстроился. В глазах промелькнула досада. – И знаешь, после этого я почувствовал легкость. Даже злость на твою маму прошла. А когда в тот Новый год я узнал, что она беременна, то в очередной раз сорвался с катушек. Несколько дней я жил с мыслью о том, что моя Мари ждет детей неизвестно от кого. Она ведь тогда и не призналась, кто был ваш отец. А потом я неожиданно увидел еще одну девушку, которая очень сильно была похожа на твою маму. Познакомился с ней. Мы общались всего пару дней, а я уже стал придумывать, как все сделаю. И придумал. Опирался на то, что любит твоя мама, чтобы как можно правдоподобнее ее изобразить. За первой девушкой пошла вторая и в общем… – Он отмахнулся, словно говорил о какой-то ерунде, а не признавался в убийствах.

– А мама моя… зачем ты… ее убил? – выкрикнула Мила. Ее трясло от злости и страха.

– Я тогда решил ей в любви признаться. Сказал, что, если она согласится, от жены уйду, и мы заживем, но она только рассмеялась мне в лицо, а я не выдержал, ну и вот. А когда тебя увидел. Твое красивое личико, которое так сильно на нее похоже, не смог не взять тебя себе.

От его слов Милу затошнило, и она сглотнула тяжелый тошнотворный ком в горле.

– А следователь и Юрий Абрамович – их-то за что?

– Следователя за то, что он практически до правды докопался и поделился с этим Сотниковым. А там ты со Стекловым нарисовалась, вот мне и пришлось действовать на опережение.