Колодец

— Я вижу новичков, — сообщило собратьям существо, оказавшееся свидетелем не совсем обычного явления. Внешне это явление представляло собой крошечный вихрь на границе пространства и времени. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в реальной реальности присутствуют три разумных особи. Их появление представляло определенный интерес, но надежды ни в ком не вызывало.

— Опять?! — Ответ исходил не от отдельного существа, а от лишенного личностных признаков хора. Этот хор состоял из великого множества индивидуальностей. Их отделяли друг от друга огромные расстояния, но колебания субатомного эфира донесли

общую мысль мгновенно и четко.

— Похоже. — Не имеющий глаз первооткрыватель с любопытством следил, как двуногие создания растерянно и неуверенно перемещаются вдоль жестких силовых рамок размытого потока — размытым потоком представлялись отсюда реальные пространство и время. — Смотри! Они отличны от других! От тех, что раньше мир наш посетили!

— Те тоже отличались от других

, — откликнулся беззвучною мыслью другой голос. В нем сквозила та же безнадежная обреченность, которая была неотъемлема для всех обитателей надреального мира. — С пришельцами всегда одно и то же. И этих тот же самый ждет конец. Пытались выжить многие — а толку?

С последним утверждением согласились все присутствующие. Нельзя сказать, что согласие в чем-нибудь выражалось — оно просто возникало из ничего, а возникнув, сразу же стало известно всем, кто проявлял к происходящему хоть какой-то интерес. Любопытствующих было совсем немного: долгие века бессмысленного существования погасили последние проблески любознательности у подавляющего большинства бестелесных существ, оставив взамен непреходящую скуку.

В общении между собой бестелесные существа чаще всего пользовались мысленными образами, форма и стиль которых характеризовали индивидуальность каждого полнее и нагляднее, чем любое имя. Излучаемые ими образы были, собственно, живыми картинами, законченными и совершенными. Общение в этом странном мире было возведено в ранг искусства, а само искусство превратилось всего лишь в один из методов общения. Собственно, других способов самовыражения для них не существовало, и поэтому они лелеяли этот дар, оттачивали его и постоянно совершенствовали. Все прочие формы искусства, к их величайшему сожалению, были для них недоступны.

Прошли долгие века с тех пор, как они впервые поняли, чего лишились. Вместе с пониманием пришло отчаяние, но и оно в свою очередь уступило место тупой безнадежности и смирению. Остались полутона, полутени, мучительные воспоминания и несбыточные мечты. Вот почему появление очередной партии разумных двуногих, обреченных на неудачу так же, как их предшественники, было встречено с полным равнодушием. Даже не с равнодушием. Смотреть на существа, состоящие из плоти и крови, было тягостно и больно. Это вызывало в памяти скорбные сожаления об утраченном навеки. Только несколько упрямцев придерживались иной точки зрения. Хотя упрямство в их мире иногда оказывалось полезным. Оно помогало бороться со скукой.

— Тела их слабы! Мысли их ничтожны! Не существа — тростинки на ветру! — выразило свои сомнения одно из существ, зависнув прямо над головами пришельцев.

— Вы ничего не почувствовали? — встрепенулась Мэгги и тронула за рукав стоящего рядом Лоу.

Астронавт разглядывал раскинувшийся у него под ногами остров. Плато, на котором они находились, окружала цепь невысоких, крутых и отвесных скал. Растительность концентрировалась в низинах и небольших каньонах. Зеленый цвет преобладал, но попадались причудливо искривленные деревья желтого и пурпурного оттенка. В одном месте из переплетения множества стволов ввысь поднимался один-единственный побег. Создавалось впечатление, что процесс роста идет здесь в обратном направлении. Крошечные разноцветные насекомые деловито сновали в траве и среди камней, прятались в трещинах и складках коры деревьев, стремясь как можно меньше находиться на открытом пространстве. Он вспомнил три парящих силуэта в небе: видимо, им было кого опасаться.

— А что я должен был почувствовать? — удивленно спросил он.

— Откуда я знаю?! — огрызнулась Мэгги. — Знала бы, так не спрашивала!

— Если бы я что-то почувствовал, то непременно сообщил бы вам, Мэгги. — Бостон сделал шаг вперед. — Это ветер. А вот по той трещине, кажется, можно пройти, вы не находите?

Журналистка ничего не ответила. Она моргнула и резко обернулась назад. За ее спиной не было ничего, даже инопланетной мухи, но странное чувство, будто кто-то наблюдает за ней, не уходило. Оно не раз выручало Мэгги в трудных ситуациях на Земле, и у нее не было оснований не доверять ему здесь, на чужой планете.