Кологривский волок

И странно, этот еще неопределенный ответ обнадеживал больше, чем иное скороспелое согласие: уж если что решит такой основательный человек, как Иван Михалев, так это будет твердо.

С чувством облегчения шагал Ерофеев вдоль новой строящейся улицы, в конце которой плавало разбухшее солнце. Стены домов теплились золотистым накалом. Думалось ему о том, чтобы в каждый из них вошло счастье. Надолго, навсегда.

6

С полуденного автобуса на шумилинской остановке сошел загорелый малый спортивного вида и в спорткостюме, поверх которого был надет пиджак. Когда дверцы автобуса со вздохом захлопнулись, парень помахал рукой пассажирам, они тоже махали ему, сожалели, что лишились веселого попутчика.

Поставив чемодан на обочину, он с каким-то озорным любопытством разглядывал голубой дорожный знак, на котором крупными буквами было означено: Шумилино. Вот до какой чести дожили! Против знака на противоположной стороне дороги сияла свежая тесовая будка — все, как положено, на уровне. Прогрессируют земляки!

Приближался трактор со сцепом из двух тележек: Сергей Карпухин отвозил рожь от комбайнов. Парень, завидев его, торжествующе воздел руки, точно ехал сюда ради этой встречи:

— Привет, Серега! Стоп! Глуши свою тачку!

— Здорово! А я смотрю, неужели Колька Сизов в такую пору? Ведь на целине тоже хлеб убирают.

— Надоело. Сказал директору совхоза: давай расчет — два года не был дома. Он, конечно, упрашивал, дескать, самое горячее время, но мне-то какой резон упускать лето? После приедешь сюда грязь месить. Ну как вы тут? — спросил, будто от его отсутствия очень многое зависело в здешней жизни. — Еду и дивлюсь: ну-ка в Шумилине на автобусе! Бывало пехтурой дуешь. Будку поставили со скамеечками. Культура прет!

— А ты что думал!

— Значит, поднимаешь сельское хозяйство?

— Поднимаю. Помогай, поделись целинным опытом, — поддерживая шутливый тон, отвечал Сергей.

— Опыт! — иронически хохотнул Колька. — Я ж тебе писал, как трактор угробил. Слушай, чего мы с тобой насухо трекаем? Заруливай в деревню, пропустим по стопарю за приезд.

— Не могу.

— Да брось ты!

— Видишь, две тележки везу, две стоят у комбайнов: только успеваю обернуться, иначе на землю будут сыпать или простаивать.

— И пусть сыплют на землю. Ты бы посмотрел, какие вороха хлеба у нас там в степи, будто курганы. Никакого транспорту не хватает, чтобы вывезти. Ладно, вечерком заглядывай. Надо будет съездить в магазин за горючим. — Колька выразительно щелкнул пальцем по подбородку.

— Не продают — сухой закон ввели на уборочную.

— Вот и приезжай отдохнуть! А к коммунизму идем — каждому по потребности.

— Иди к Охапкину, он теперь председатель сельпо, только по его записке отпускают прямо со склада.

— Силен деятель! Устроил вам постную житуху. Ну, для приезжего местные законы не писаны: повернем, что дышло, — встряхнув черным чубом, пообещал Колька. Подхватил легкий чемодан, в котором умещались все его пожитки, и беззаботно зашагал к дому.

Трактор, загребая землю одной гусеницей, вывернул с поля на дорогу. Улыбка долго не гасла на лице Сергея: тоже стало весело после неожиданного явления баламутного дружка.

Часа через три Колька уже сидел рядом с ним в кабине — ехал в магазин. За это малое время он успел поговорить с каждым встречным, повидал мать и первым делом порадовал ее, вручив неразменянную пятьсотрублевую бумажку, поскольку подарка в его чемодане не нашлось. Еще побрился и вместо спортивного трико надел брюки и голубую рубашку, выправив воротничок поверх пиджака. После домашней встречи он вдохновился и был теперь неудержимо словоохотлив.

— Вот такого дэтэшку я утопил в речке. А вода-то весной прет мутная, пока то да се, замыло грязью весь двигатель. Недели две копались в нем с одним корешом, только наладили с грехом пополам — новая история, подшипники поплавил. Так и пошел тот трактор в разбор на запчасти. Техники там полно, че ее жалеть? Прихожу я за получкой, кассирша хлоп мне счетами по лбу — вот тебе получка!

— Дома, что ли, теперь останешься?

— Я не могу, как ты, на одном месте, мне нужны масштабы, — хвастливо заявил Колька. — Думаю в Братск поехать. Всесоюзная стройка, на виду у всего государства.

— Давай, давай! Буду в газетах читать о твоих подвигах, — подзадорил Сергей.

— Все может быть, — всерьез ответил Колька. — Эх, старина, жаль, что ты не холостяк! Сейчас бы мы с тобой дали дрозда! У тебя двое ребят-то? Ясно. Третий небось в проекте? В общем, многосемейный.

— Скажи хоть — многодетный.

— Одно и то же. Привязали Арину хвостом за рябину.

— А ты все не женился?

— Не-е. Я человек вольный, семья сковывает инициативу. Хоть завтра возьму чемодан — и свисти машина, я поехал. Куда угодно. Кстати, на время отпуска надо с кем-то крутнуть любовь. Не подскажешь адресок?

— По этой части ты сам дока.

— Эх, помнишь, как мы с тобой в Ефремове кадрились с городскими девчонками! Гармошку я тогда в ручье здорово прополоснул — планки так и лежат без мехов. Нынче-то не приехали на уборочную?

— Приехали мужики. Ха-ха!