Колония "Дельфин"

- Кто научил тебя так плохо врать? – говорит он плотным, чуть с хрипотцой голосом. – Я знаю, что постарел, Соня. Знаешь, все эти годы, стали для меня полным кошмаром. Постоянные суды, расследования. Ты прости меня, за то, что жалуюсь. Ведь тебе досталось больше. Даже не знаю, смог бы я такое выдержать. Но именно сегодня, я счастлив, - сделав небольшую паузу, он плавно вошел в поворот. – Пойми, я одинокий человек, потерявший всю свою семью. И то, что ты сидишь сейчас рядом, большое счастье для старика. Если ты позволишь, я буду о тебе заботиться.

Я немного растерялась от его слов. Недолго думая, ложу свою руку ему на плечо.

- Вы и так для меня очень многое сделали,- на этот раз, с особой искренностью говорю я. - Я в большом долгу перед вами. Вы стали для меня родным человеком. Вы – моя семья. Так что позвольте, ухаживать за вами буду только я.

Мужчина расплывается в ответной улыбке.

- Как прикажешь, дочка.

Я была безгранично благодарна этому человеку. Я знаю, что ему хватило сил, довести дело Германа до конца. Нет, он не смог засунуть негодяя в тюрьму, но колония была закрыта. Спустя годы, но и пусть. Константин Романович оплачивал мое жилье, пока я была в заточении. И мой лояльный срок, тоже его заслуга. Я знаю, что с ребятами все хорошо. Они писали мне. Аля дома, ухаживает за матерью и ведет блоги. Глеб ей в этом помогает. Волкова нашла новую работу, и теперь работает воспитательницей в детском саду. Даже боюсь представить, что будет с тем ребенком, который ослушается ее. А моя жизнь только начинается. Я хочу новую прическу. Новую работу. И все, что не будет связанно с моим прошлым.

Мы проезжаем мимо нужного поворота.

- Хочу показать тебе кое-что, - уточняет Константин, заметив мое недоумение. – Это ненадолго. Ты просто должна знать, где находиться это место.

Я молчаливо соглашаюсь, рассматривая окружающий меня лес через тонированное стекло.

***

Я не знаю, сколько времени мы стояли у могилы Саввы. Мраморное надгробье было усыпано свежими цветами, а черно-белое фото демонстрировало фирменную улыбку. Даже спустя годы, эта боль потери не утихла. Мое сердце откровенно болело. В глубине души я осознавала, что отцу Савве, стоять здесь, ничуть не легче, чем мне.

- Я скучаю по нему,- пробормотал Константин Романович, поправляя пушистый венок.

Боль выстреливала в меня, пулей попадая между ребер.

- Я тоже, - прошептала я, чувствуя долю своей вины.

Воспоминания вспыхнули, как в тумане и от этого судорогой сводило горло.

- Он особенно к тебе относился. Савва постоянно о тебе рассказывал. Он восхищался тобой, что было даже завидно, потому что мной, он никогда так не гордился. Я любил его. И сейчас люблю.

Я закрыла глаза, чувствуя, как немеют ноги.

- Простите меня, - вырвался писклявый стон. - Я не хотела, чтобы так все вышло. Я безумно по нему скучаю, и будь моя воля, я бы поменялась с ним местами. Моя скорбь по этому человеку, никогда не угаснет. Никогда. Я тоже его люблю. И если бы была такая возможность, я никогда бы не привела в ваш дом смерть.

На меня посмотрели отцовские глаза, полные грусти и в то же время любви.

- Это не твоя вина, Сонечка. Если спрашивать с кого, то начни с меня. Я запихал своего сына в колонию, решив, что он исправиться. Только вот исправляться, нужно было только мне. Господи, дети, простите меня, за то, что не уберег вас от этого ужаса.

Его глаза стали мокрыми. Руки задрожали и припали к лицу.

- Только одни человек виноват во всем этом, - сказала я, справляясь с душащей обидой. – Мы с вами не причем. Ваш сын, был потрясающим человеком, который успел стать моим кумиром. И он хотел, чтобы мы были счастливы. Этот маленький эгоист, всегда думал о нас.

Я остановилась, потому что горький ком вызвал слезы. Вспоминая своего друга, речь автоматически становилась трогательной.

Да уж, говорить о Савве оказалось сложнее, чем отбывать срок.

Но я продолжила:

- Знаете, нелегко быть отцом, для особенного ребенка. Вы старались и, я считаю, что вы справились. Дело в том, что из-за своих предрассудков я подвела его. Не сказала того, что нужно. Просто не успела сказать. Меня терзает то, что все могло быть иначе, если бы я чаще прислушивалась к нему. И независимо от того, слышит он сейчас нас или нет, он знает, что мы любим его.

- Соня…

- Нет, я хочу сказать, - попросила я, едва справляясь с горем. – Мой милый друг, он всегда останется в моей памяти. Такое смешной, и в тоже время серьезный, он показал мне, что не стоит огорчаться. Нужно быть сильной. Наверное, именно поэтому, я стою сейчас здесь. Его потеряли не только мы, этот мир потерял Савву. Но я знаю одно, что моя мама присмотрит за ним. А вы, присмотрите за мной. Теперь, вы - моя семья. И пусть этот случай особенный… но я не вру, Савва, - сказала я, обращаясь в пустоту.

***

Уже третью неделю, я привыкаю к своей кровати. Она в разы мягче предыдущих, но проваливаться лицом в подушку, было чем-то новым. Спать в полной тишине, это как оказаться одной на планете. Странно, но будильник пугал меня больше, чем голос надзирателя. Все ранее забытое, обыденное, стало превращаться в новинку.