«Колонист»

– И о машине, что точно выиграю. Да, я собственник и ничуть этого не скрываю. Характер у меня такой, и его не изменить. Что моё, то моё. Я и бойцов на фронте так же учил: убил лично финна, всё с него твоё. Право трофея священно. Только документы финские сдаёт для отчётности и всё. Жаль, что командиры меня не поддерживали и называли это мародёрством. Я вообще считаю, что священное право трофея нужно в устав внести. Да бойцы сами будут к немцам бегать, чтобы что-нибудь добыть, целые колонны уничтожать и посылками трофеи домой отправлять. И немцев в охотку будут бить, и благосостояние семьи растить, со всех сторон польза, а вы, пни замшелые, этого не понимаете и понимать не хотите… Хотя ладно, чёрт с этим мотоциклом, новый куплю. Парней жалко, что у границы погибнут, так что слушайте и поправляйте, где я буду не прав. А вот товарищу Будённому я не скажу, где в случае войны будет самый идеальный его пост как командующего, отчего бы немцы натурально взвыли и сделали его врагом номер один для своей нации. Это вам за то, что я оглох на левое ухо. Ну что, приступим?..

* * *

– Давай, бать, приподними, а то в люк не проходит, – подсказал я отцу, и мы всё же затащили огромный узел с вещами в дверной проём моего транспортника.

Штурман с батей снаружи, а я изнутри тянул. Ещё трое сельчан подносили вещи от телеги. Мои младшие сестрёнки осматривали салон, сидя на лавках, тут же мама с внучкой на руках и старшая сестра. Мужа её не было, тот с дедом со следующей телегой добра сейчас подъедет. Мой самолёт стоял на окраине Кожанки, где собралось полсела, наблюдая за нами. Пользуясь не слабым авторитетом, герой войны, награды имею, и не слабые, я смог убедить отца в том, что скоро будет война, мол, с самим Сталиным общался. Естественно, не сразу, но уговорить пере ехать смог. Тут вообще хитростью пришлось. Новый председатель, как и старый, за кадры держался крепко, поэтому отца не хотел отпускать чрезвычайно, это мать ему не подчиняется, она работает от наркомата образования и зарплату от них получает, нет у него сил повлиять на неё. Так что мы вот как решили: до начала войны отец остаётся тут, дом уже продали, в Москве я новый купил на той же улице что и мой стоял. А пока батя у знакомых жить будет, в саду под навесом, а когда война начнётся, три дня осталось, уволится и к нам в Москву отправится. Следом за семьёй. Потому как всех я забирал. Это было не сложно, частные наймы редко, но практиковались, оплатил в кассе «Аэрофлота» аренду борта и за топливо, и пожалуйста. Правда, рейса два придётся делать, сейчас вещи везли и людей, а вторым рейсом живность, причём всю. Включая две коровы. Я даже снотворное для них взял у ветеринаров, заведём в салон, усыпим и уже по прибытию в столицу поднимем. Не хотела без коров и бычка семья переезжать, пришлось пообещать всё вывезти. Кстати, про войну я сельчанам сообщил, подло было бы своих вывезти, а им не сообщить, и рассказал, что до этих краёв докатиться может. Так что умные люди последуют моему примеру, а не умные… Я за них не в ответе.

– Командир, смотри, – тёзка указал мне на группу бойцов в форме цвета хаки, что бежали в нашу сторону.

Откуда те появились я видел, из оврага. В той местности особо лесополос не было, а вот куда рвутся – я понимал, к крупному лесному массиву что находится за нашим селом. Форма наша, сотрудников НКВД, впереди бежал командир, знаков различия пока не вижу. Кто это, я понял сразу, – диверсанты. За командиром четверо крепких бойцов несли на плечах двух раненых. Ещё восемь бежали замыкающими, часто оглядываясь. А уж нечто квадратное в сидоре одного так вообще убрало все сомнения. Рация. Я немного поразился, что диверсанты так далеко от границы работают, но видимо, выполняли какое-то своё задание и сейчас пытались оторваться от преследования. Лес хорошо, но самолёт ещё лучше, так что бежали уже к нам.

– Батя, бери наших и бегите отсюда. Это немецкие диверсанты к нам рвутся. Скажи участковому, пусть помощь вызовет. Юрка, тоже вон отсюда!

Сам я влетел в кабину самолёта, достал из тайника свой наган, ссыпал в карман патроны и, выскочив наружу, рявкнул штурману, что полусидел у хвоста самолёта:

– Во-он!