Кольт и Стетсон для спецназа

— Тогда, боюсь, вашим планам не суждено осуществиться, мистер Рэд, — печально покачал головой негр. — Потому что вон там стоит не кто иной, как Мэтью Рид. Брат Томаса. И, кажется, он слышал вас, мисс, Амалия.

Впереди, привалившись спиной к стене и сдвинув шляпу на лоб, стоял заросший и покрытый пылью белый мужчина. Одет он был в очень запылённые сапоги, чёрные кожаные штаны, коричневый поясной ремень с двумя непустыми кобурами, и расшитый индейскими узорами жилет поверх нижней рубахи. Во рту заросший держал длинную травинку. Похоже, Таака был во всём прав, потому что всю дорогу до гостиницы угрюмый незнакомец провожал их внимательным взглядом. А стоило Джеку сгрести отслюнявленные барменом деньги, как поверх его пальцев легла здоровенная волосатая рука. Рэд недовольно оглянулся. Над ним навис тот самый мужик.

— Бармен, запиши этого чудика против меня, — басом приказал он. — Мэтью Рид против… как там тебя зовут? Ставка вот эти вот… сколько здесь?

— Двести, — спокойно подсказал бармен.

— Значит ставка двести баксов.

— Ваша ставка, — бармен невозмутимо протянул ладонь.

Мэтью Рид попытался выдернуть доллары у Джека, но замер, выпучив глаза. Рэд чувствительно заехал ему локтем под дых.

— А не пошёл бы ты, чучело, — негромко предложил он.

— Или мы будем стреляться по местным правилам, или я убью тебя в спину, — мрачно прогудел Рид. — Я не оставлю брата без мести.

Джек некоторое время разглядывал возможного соперника, затем кивнул головой.

— Хрен с тобой, чудище. Бармен, пиши.

— Двести долларов, — повторил бармен.

Рид пару секунд потоптался, затем начал выворачивать карманы. На стойку посыпались десятки, пятерки, двадцатки. В конце дело дошло даже до долларовых монет и мелочи. Наконец он сдвинул всю кучу вперёд, кинув обратно в карман пару никелей.

— На два часа дня, — подтвердил бармен таким тоном, словно принимал заказ на сауну. — Джек Рэд против Мэтью Рида.

— Ты же всё понял, верно? — пробасил над ухом потенциальный противник, и так же угрюмо побрёл к выходу.

— Когда-то их было шесть братьев, — менторским тоном начал Израэль, когда небритый ушёл. — Мать назвала их как апостолов. Йон, Люк, Томас, Марк, Мэтью и Питер. Отца мальчишки не знали. И вообще, в округе ходили слухи, что у них у всех были разные отцы.

— А вы их знали, Израэль? — Амалия всё ещё не отошла от восторга.

— Только Томаса и Мэтью. Остальных пристрелил маршал округа Ривер-Крик ещё до того, как я перебрался в Монтемальдидо.

— А я, значит, грохнул предпоследнего. И теперь у последнего на меня зуб, — подытожил Джек.

— Вы очень метко выразились, мистер Рэд, — улыбнулся Израэль. — Именно зуб. И, похоже, что Мэтью его усиленно точит.

— Десять минут до начала! — торжественно провозгласил бармен.

— Не хотите полюбоваться?

— Что? — Джек ушёл в себя, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Следующее состязание. До начала десять минут.

— Идём, Джек, — Амалия потянула за рукав.

На площадке перед Каса Леоне вновь стояла толпа народа, и Джек почувствовал себя немного неуютно. Непривычно было смотреть на поединок не с позиции стрелка, а вот так, обычным зрителем. За линиями никого не было, люди спокойно ждали. Наконец, к правой позиции походкой сумоиста подошёл огромный, голый по пояс индеец с пером за ухом и таким носом, что Жоре сразу пришла в голову старая реклама водки «Белый Орёл». Торс индейца был весь покрыт шрамами от огнестрельных ранений. Почему-то Рэд подумал, что индеец пытается многочисленными прострелами собственного тела выработать у себя в организме иммунитет к свинцу.

За плечом раздалось тихое хихиканье, и Джек удивлённо обернулся. Амалия прижала лицо к его лопатке и ее слышно смеялась в кулак. Заметив взгляд, девушка, приложив заметное усилие, замолчала, затем пояснила:

— Волк Сидящий на Вершине Сосны. Не знаю, почему вспомнила, — она умильно развела руками.

«Белый Орёл» неспешно потоптался на месте, величественно повернулся к публике и провозгласил с жутким акцентом:

— Я не боюсь схватки. Пуля не возьмёт Ловкого Енота. Моя тело твёрже, чем древесина столетнего дуба. Посмотрите, на моей коже уже одиннадцать отметин от чужих пуль. И за каждую из них я отомстил.

В этот момент в толпе раздался многоголосый свист и к противоположной черте, чуть прихрамывая, подошёл худой, как жердь, мужчина в сером от пыли плаще и чёрной шляпе, надвинутой на самые глаза. Джек присмотрелся. На вид стрелку было не меньше пятидесяти. Лицо изборождено морщинами, при этом каким-то чудом чисто выбрито. Черты европейские, но цвет мало отличался от цвета хорошо прожаренного бифштекса.

— Страйкер. Шериф Филипс, — загомонили зрители, почему-то в основном шёпотом.