Кольцевой разлом

  - Вера Николаевна, это Сергей... Сергей, это Вера Николаевна, моя тетушка,- произнес Корсаков. Хозяйка захлопотала вокруг вошедших, то предлагая тапочки, то уносясь на кухню, то вновь возвращаясь с каким-нибудь вопросом, а Корсаков наклонился к Ищенко и прошептал ему на ухо:

  - Мне есть где и переночевать, и с людьми поговорить, так что сюда я никого не вожу. Ты первый, капитан, учти это.

   Пока хозяйка готовила чай, Ищенко наметанным глазом осматривал квартиру. Это была типичная коммуналка, однако соседского скарба капитан не увидел ни в прихожей, ни в коридоре. Двери двух комнат стояли на запоре, и у капитана почему-то создалось впечатление, что обе комнаты уже давно не используются в качестве жилья. "Соседи могли   уехать в отпуск, но не взяли же они с собой все барахло",- рассудил Ищенко и пришел к выводу, что коммуналка находится в процессе расселения, а старушка является последней ее обитательницей. Пройдя на кухню вслед за Корсаковым, Ищенко увидел там стол, уставленный всякими заедками к чаю, на нем старинного вида чашки и томившийся под полотенцем заварочный чайник. На плите пускал последние струи пара чайник с кипятком. Вместо приготовлений к чаепитию Ищенко, конечно, в данный момент предпочел бы увидеть на столе пяток запотевших бутылок пива "Балтика Љ3" и пару приличного размера вяленых лещей. В квартире, правда, не было так жарко, как на улице,- напротив, полутемно и прохладно, однако жара являлась лишь одной из причин капитанской жажды. Ищенко, не подумав, брякнул что-то насчет пива, и Вера Николаевна тут же засобиралась:

  - Вы сидите, сидите, я схожу.

   Корсаков попытался было возразить, но Вера Николаевна заявила своим девичьим голосом, в котором вдруг зазвенел металл:

  - Виктор, я же сказала: я схожу. Ты хотел поговорить с товарищем, вот и говорите. Подумаешь, какие проблемы - магазин в соседнем доме!

  - А говоришь - вырос в Нью-Йорке,- заметил Ищенко, когда хлопнула входная дверь. - Оказывается, у тебя и в Москве хорошие связи.

  - Отец в свое время составил список нашей родни, оставшейся в России,- пояснил Корсаков. - Какие-то фамилии он вычеркнул из списка еще при жизни - это были те люди, о чьей смерти ему удалось узнать. О ком-то он и его знакомые навели справки через советское консульство в периоды потепления отношений с СССР. От Веры Николаевны он получил даже несколько писем, я их перечитывал много раз и запомнил адрес. Когда я в последний раз оказался в Москве, мне было, сам понимаешь, не до визитов к родственникам. Ну а теперь я вроде бы пустил корни в столице и решил навестить старушку. Конечно, за все эти годы она вполне могла переехать, но от попытки я ведь ничего не терял. Кроме того, старые   люди вообще неохотно меняют место жительства.

  - А она что, и вправду твоя тетушка?- спросил Ищенко.

  - Да нет, конечно,- просто дальняя родственница,- усмехнулся Корсаков. - Ее девичья фамилия - Казаринова... Хотя почему я говорю - "девичья", она же замужем никогда официально не была. Так вот, фамилия эта очень древняя, известна не меньше семисот лет. Между прочим, у Веры Николаевны и у Александра Сергеевича Пушкина общий родоначальник, помощник князя Александра Невского по имени Ратша. Так вот, у этого Ратши был внук по прозвищу Казарин, от него-то и пошли Казариновы. Это все можно проверить по документам, по историческим исследованиям, а не так, как у многих дворян, у которых предки короли либо ханы, а копнешь поглубже - окажутся простые служаки, которым кто-то за что-то землю пожаловал. У Веры Николаевны в роду и фельдмаршалы есть, и генералы, и губернаторов десятка полтора... Как-нибудь потом поднесем ей рюмочку, и она нам много интересного расскажет. А у нее биография довольно обычная: отец репрессирован, она, скрыв этот факт, поступает в вуз, потом война, она уходит добровольцем в московское ополчение и до сорок пятого года на фронте. В сорок пятом восстанавливается в институте, но всплывает факт сознательного искажения анкетных данных, а в институте как раз в это время раскручивали какое-то дело об очередной антисоветской организации... Короче говоря, схлопотала Вера Николаевна на всю катушку и вышла только в пятьдесят шестом. Был у нее сын, сразу после войны родился, но после ареста матери попал в приют, и дальше его след теряется. Вера Николаевна много лет его искала, но ничего у нее не вышло. Насчет ее личной жизни ничего не могу сказать - наверное, кто-то был, но об этих делах она откровенничать не любит. Факт остается фактом: на старости лет осталась она одна, как перст, заступиться за нее некому, помочь тоже некому... Ты, кстати, ничего необычного в ее внешности не заметил?

  - Нет,- с недоумением ответил Ищенко,- а что такое?