Кольцо блаженной Августины

В Струковском саду он был давно – Алла любила набережную, почти каждый вечер заставляя мужа, ленивого до вылазок из дома, надевать «приличный» костюм и чистить ботинки. «Выгуливала», заботясь о его же здоровье – так оправдывалась каждый раз, практически одними и теми же фразами, видимо, чувствуя вину за то, что делает это против его воли. А он, ворча снисходительно, шел рядом по дорожке, втягивал в себя влажный ветерок с реки, а думал о своем. Рядом представлялась Тася, казалось, поглаживает он кисть руки ее, а не Аллы, и щебечущий без остановки голос принадлежит тоже ей. Впрочем, он был уверен, что Тася бы всю дорогу молчала, наслаждаясь как и он, окружавшими их звуками – плеском волн в ветреную погоду, лепетом малышей с детской площадки, тихими голосами старушек на скамьях. С ней бы он прогуливался долго, не следя за временем, до приятной усталости в мышцах ног. А потом пили бы чай на кухне…

Иосиф не заметил, как дошел до перекрестка, оставалось перейти проезжую часть улицы – на противоположной стороне был вход в парк. Дождавшись зеленого сигнала светофора, он сделал шаг. Вывернувшийся из-за угла темный джип быстро проехал в полуметре от него, и, набрав еще скорости, скрылся вдали. Иосиф перекрестился, поняв, что тот чудом его не задел.

Он успокоился, лишь присев на лавочку. С соседней на него сочувственного поглядывала немолодая женщина. Он приподнял ладонь в успокаивающем жесте, слабо улыбнулся и, слегка откинув голову назад, прикрыл веки. Нет, погибнуть вот так бесславно под колесами машины он не мог – дату своей смерти рассчитал давно, место, где покинет его душа, знал точно. И все же испугался.

…Он предсказывал многие события, но постичь, когда и как суждено человеку умереть, не мог долго. Нумерологию любил не меньше звезд, впрочем, был уверен, что природа их одна – точный математический расчет вселенского разума. Понимая, что всего не постичь человеческим умом, он пытался найти хоть какую-то информацию, хотя бы намеки в древних мифах о богах, сказаниях и трудах философов. Наткнувшись однажды на средневековый трактат иезуитского монаха о звездных мирах, он с изумлением понял – на многие вопросы ответы были найдены еще тогда, но то ли не понял никто, о чем речь, то ли трактат противоречил каким-то религиозным законам, но монаха этого изгнали из ордена прочь. Как попала рукопись в частную библиотеку разорившегося русского помещика, неведомо. По чистой случайности ее не сожгли на костре пионеры, разбиравшие развалины усадьбы, у них хватило ума отнести пожелтевшие листы учителю литературы. И опять же случайно (или по промыслу Создателя?) тот увлеченно изучал звезды. После его трагической гибели «Трактат о звездах и числах» оказался в районной библиотеке, где и обнаружил его Иосиф. Он сам разработал методику расчета дат рождения и смерти. На это ушли годы. Нет, о себе получить сведения он не торопился. Первым, кому он определил дату ухода из земной жизни, был Самуил Бенц.

Он хорошо помнит тот день, когда рискнул узнать судьбу любимой Таси. Ошеломленный, долго приходил в себя, мысли о предстоящей скоро потере не давали сосредоточиться на работе, и он решил уехать. Самолетов боялся, хотя знал, что погибнуть в авиакатастрофе не суждено. Просто при взлете начиналась паническая атака, он плохо себя контролировал, после становилось неловко за свое поведение. Поэтому купил им с Аллой билеты на круизный лайнер. Вернулись они домой незадолго до рождения Августины и похорон Таси…

Звонок мобильного отвлек от воспоминаний, быстро ответить он не смог, в трубке звучали короткие сигналы. Иосиф посмотрел на экран – номер был ему незнаком. Часы показывали половину четвертого, пора было на встречу с клиентом. Он не спеша двинулся обратно к офису.

Он точно помнил, что запирал входную дверь на два замка. Да, сигнализацию включать не стал – долго отсутствовать не собирался.

Первое чувство, которое испытал, зайдя в холл, была паника – он наступил на багет, раздался громкий треск хорошо высушенного дерева. Само картинное полотно лежало на столике, на него кто-то высыпал содержимое всех трех ящиков комода.

Иосиф приоткрыл дверь своего кабинета, заглянул в щель, вскрикнул. Оставив одну створку открытой, торопливо двинулся по коридору в сторону кабинета Даны. Бумажная полоса с печатями была сорвана. В помещении царил разгром…

* * *

– Что-то пропало? Вы храните что-либо ценное в офисе? – Калашин видел, что толку от Биргера сейчас мало, тот в полной прострации, внятных ответов от него не дождаться. Но не спросить не мог.

– А? Нет, не храню. Не знаю, ничего не знаю…

– У кого, кроме вас, были ключи от входной двери?

– Ни у кого…

– За свои услуги вы брали наличными? Деньги в сейфе?

– Да… сейф… наличные… ну, конечно!

Калашин бросил взгляд на трясущиеся пальцы Биргера, набирающие код на панели сейфа, и вспомнил вдруг Аллу. Невольно покачав головой – как могла такая шикарная женщина влюбиться в Биргера, он едва сдерживался, чтобы не предложить тому помощь – он уже трижды неправильно набрал цифры. Наконец, сейф открылся.