Кольцо для девушки с петардой

«Чтобы я знала», — думала Лера, выбегая из салона и делая ударение на последнем слове. Настроение испортилось. Надо же было Юльке позвонить!

Она шагала по тротуару, стараясь отвязаться от назойливых, тонко визжащих мыслей, юркими комарами проникающих в найденную в оконной сетке лазейку. Нашли, пролезли, расковыряли еще больше и визжат!!

А ведь он что-то говорил про лампы! И про солярий тоже — вроде как разбирался! И всегда знал, где она…

Стой. А ведь…

И Владимир. Тоже он.

Лере внезапно стало так плохо, что она, отойдя от магазина всего на десяток-другой метров, плюхнулась прямо на тротуар возле проезжей части.

Получается, что это он… ставил над ней, Лерой, эксперимент?

…и когда взял к себе на работу и заплатил всего за несколько дней тонну денег, словно знал, как она нуждается — экспериментировал?

…и когда спрашивал, почему она пахнет абрикосами, — экспериментировал?

…и когда спасал от Саши, вез к себе, успокаивал, — экспериментировал?

…и когда… и когда… тоже?!!

Лера закричала, стукнув кулаком об асфальт, содрала кожу, но боли не почувствовала. Что такое ладонь, если кожа содрана прямо с сердца?!

— Лерусь! Ты что здесь делаешь? — крикнул вдруг кто-то, и из остановившейся рядом машины к ней кинулся мужчина. — Ты что?

— Ты… — выдохнула Лера, заплакав от какого-то облегчения, ведь после такой ужасной новости она совершенно неожиданно встретила человека по-настоящему родного, который точно ее не предаст!

— Вставай, — отчим приподнял ее, отряхивая куртку и обнимая. — Пойдем, детка.

Лера вцепилась в него и вдруг ахнула, почувствовав, как в руку что-то сильно кольнуло. Она широко распахнула глаза, стараясь удержать быстро расплывающееся лицо отчима, но в следующую секунду обмякла, отдавшись накатившей темноте.

— Вот и умница, — пробормотал Владимир Борисович, подтаскивая тело к машине. — Помогите мне! Саш!

Лера с трудом разлепила глаза — веки были непривычно тяжелыми, а все лицо будто стянуто. В глаза нещадно бил свет какой-то лампы, и она снова зажмурилась.

Она где-то лежала, и после попытки пошевелить рукой или ногой поняла, что связана. Зачем?!

Снова дернувшись, попыталась подняться, но в кисти больно впились ремни. Открыв глаза, она увидела, что лежит в одном белье на какой-то высокой и узкой кушетке в сравнительно небольшой комнате с бетонными стенами, низким потолком и отвратительным запахом сырости.

Господи, где она? Зачем она тут?

Лера застонала, припоминая, как ей вдруг стало плохо и она встретила отчима… или она встретила отчима, а только потом ей стало плохо?

Как ответ на вопрос раздались гулкие шаги — и распахнулась дверь:

— Привет, Дерусь. Очухалась?

— Что… как… вы? — оказывается, у нее есть голос, только какой-то чужой — хриплый, тихий, но неиспуганный! У нее, Леры, не может быть неиспуганного голоса!

— Лерусь, ты сама виновата, — отчим с грохотом подвинул тяжелый стул ближе к кушетке и уселся рядом. — Эксперимент должен быть закончен — такие бабки вложены! — он нервно хохотнул.

— Владимир Борисович… эксперимент… — повторила Лера чужим хриплым голосом, внезапно осознавая весь кошмар ситуации — так это все-таки был не Володя! А как же…

— Ну да. Так что ты полежи, Дерусь, извини, что связана, — не верю я тебе, — пожаловался Владимир Борисович, поднимаясь. — Васильич! — крикнул он в сторону двери, и оттуда материализовался старикан мерзкой наружности — его сальные седые космы противно щекотали Лерино лицо, когда он узловатыми пальцами больно впился в руку, придерживая ее для укола.

Лера выгнулась дугой, насколько позволяли ремни, отчим снова гаркнул кому-то, и в комнату ввалились… Саша и парень, не раз уже виденный Лерой!

— Нежданчик, котеночек? — ухмыльнулся Саша, наваливаясь на ее ноги и придавливая колени к кушетке. — Борь, помоги!

Вот и Борис нашелся, подумала Лера, сжимая зубы и с ненавистью глядя мимо них, на отчима. Как он мог? Что будет с мамой?!

О том, что будет с ней, Лерой, она совсем не думала. Сознание слегка поплыло, перед глазами полыхнул свет.

— Отдыхай, Лерусь, — отчим взялся за ручку. — Я…

— Ты же меня потом убьешь? — собравшись с силами, спросила она.

Отчим остановился и внимательно посмотрел на нее.

Если бы он сказал «нет», она бы ему не поверила.

Если бы он сказал «да», она бы ему поверила.

— Посмотрим, — сказал Владимир Борисович и быстро вышел.

«Посмотрим» означало только одно — посмотреть, в кого или даже во что превратится Лера.

Лучше бы он сказал «да», успела подумать она, проваливаясь в тяжелый, болезненный сон.

— Куда она могла подеваться?! — Владимир вышагивал по Иркиному кабинету, поглядывая на сестер.

Ира сидела за столом, Юля же примостилась на широком подоконнике и делала вид, что подпиливает ногти.